Все материалы
Я не люблю писать жалостливо, но я 45 лет живу на свете и ничего подобного не видал.
Нехорошо поступил ты, любезный брат, отдаваясь недоброму чувству раздражения.
Пожалуйста, никому не показывайте это письмо и разорвите.
Вот правило, которому для счастья жизни должно следовать: избегать всего, что расстраивает.
То, что срок нашей земной жизни не в нашей власти и всякую секунду может быть оборван, всегда забывается нами.
Самое простое и самое короткое нравственное правило состоит в том, чтобы как можно меньше заставлять других служить себе...
Живу почти один, а народу бездна — гости за гостями. Работаю немного. — Коля ваш в степи. А вы как? Не уехали ли тоже? Пишите обо всем.
Рад, что и Горький и Чехов мне приятны, особенно первый.
Посылаю вам молитву, которую люблю повторять, когда свертываешься и чтобы не свертываться.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Если можете выдержать предлагаемый вам экзамен, подходите к столу и берите билет, если же чувствуете, что не овладели предметом, то лучше и не приступать.
Как вы счастливы, что в свои молодые годы, имея ... перед собой длинную жизнь, сознали то, что я только в самое последнее время сознал всем существом своим.
Делаю пасьянсы — вроде сумашествия. Читал.
Очень жарко. Я даже не купаюсь, а то прилив к голове.
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Всё слабость и уныние.
Живу совершенно беспечно, не принуждая и не останавливая себя ни в чем: хожу на охоту, слушаю, наблюдаю, спорю.
Ежели можно раньше приехать, то приеду, потому что только с тобой, детьми я дома и человек
Недавно я прочел в одной английской газете очень верное рассуждение об историческом ходе лечений.
А я так на днях был в Туле и видел всё, что давно не видал: войска, лавки, полицию и т. п., и захотел было осердиться на всё это, как бывало, да потом опомнился
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
