Все материалы
Получил я от брата Николая Записки Охотничьи его ― листа 3 печатных. На днях покажу Тургеневу, но по моему прелестно.
Я берегу чувство, как сокровище, потому что оно одно в состоянии прочно соединить нас во всех взглядах на жизнь; а без этого нет любви.
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
У Фета вечер очень приятно.
Я шил сапоги.
Живу совершенно беспечно, не принуждая и не останавливая себя ни в чем: хожу на охоту, слушаю, наблюдаю, спорю.
Вы говорите: как идти, куда? Вопрос этот может быть только тогда, когда думаешь, что знаешь, куда надо идти. А думать этого не надо.
Удивительное дело, в 81 год только только начинаю понимать жизнь и жить.
Пожалуйста, не сетуйте на меня, что второй раз утруждаю Вас письмом. С совершенным почтением.
Ничего не делал из назначенного
Здоровье лучше. Писать ничего не хочется.
Решительно совестно мне заниматься такими глупостями, как мои рассказы, когда у меня начата такая чудная вещь, как роман Помещика.
Всё слабость и уныние.
Лизавета очень хороша. Глаза.
Все дни живу бесцветно, но прозрачно, всех люблю естественно, без усилия.
Я сужу по себе, мне грустно без тебя, и потому кажется, что и всем тоже. Да оно так и есть.
Вот правило, которому для счастья жизни должно следовать: избегать всего, что расстраивает.
Ваша догадка неверна: не ближайшее окружающее ввело меня в соблазн желания смерти, а общее безумие и самогубительство жизни
Недавно я прочел в одной английской газете очень верное рассуждение об историческом ходе лечений.
Никогда мы перед разлукой не были так равнодушны, как этот раз, и потому мне все об тебе щемит.
Надо твердо поставить всю жизнь на это: искать, желать, делать одно — доброе людям — любить и увеличивать в них любовь, уменьшать в них нелюбовь.
