Все материалы
Ничего не пишу, занимаюсь Конфуцием, и очень хорошо. Черпаю духовную силу.
Милый друг, и чувствую и вижу, что ты держишься, чтобы не высказать мне больного, и я тебя люблю и жалею за это, и мне хочется увидать тебя поскорее.
Встал поздно, порубил. Очень хорошо работалось.
Читал дрянь
Я перебесился и постарел.
Ваша догадка неверна: не ближайшее окружающее ввело меня в соблазн желания смерти, а общее безумие и самогубительство жизни
Теперь лето и прелестное лето, и я, как обыкновенно, ошалеваю от радости плотской жизни и забываю свою работу.
Ездил с офицерами на рыбальство.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
У Фета вечер очень приятно.
Не верьте себе, когда на вас найдет то состояние, которое мы все испытываем...
Помогите в следующем. Малого судили, приговорили к смертной казни... Нельзя ли что-нибудь сделать для облегчения его судьбы? Очень уже жалки его родители
Ничего не работается. Живу радостно.
А на что вам книг — у вас горы и виноград и горы.
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Я вообще последнее время перед смертью получил такое отвращение к лжи и лицемерию, что не могу переносить его спокойно даже в самых малых дозах.
Книг слишком много, и теперь какие бы книги ни написали, мир пойдет всё так же. Если бы Христос пришел и отдал в печать Евангелия, дамы постарались бы получить его автографы и больше ничего. Нам надо перестать писать, читать, говорить, надо делать.
Жив.
Все ушли спать. Я сидел один тихо. И хорошо.
Вам верно много икалось, дорогой Афанасий Афанасьич, после того как мы с вами расстались.
