Все материалы
Теперь лето и прелестное лето, и я, как обыкновенно, ошалеваю от радости плотской жизни и забываю свою работу.
То, что срок нашей земной жизни не в нашей власти и всякую секунду может быть оборван, всегда забывается нами.
В Москве тяжело от множества людей.
Других же людей не судить, а стараться любить тем больше, чем больше они заблуждаются и потому несчастны.
Помогай нам бог утверждаться в той истине, какая открылась вам и какая, как я по опыту знаю, дает лучшее ненарушимое благо.
Устал я очень, милые друзья, и потому не осуждайте письмо.
Удивительное дело, в 81 год только только начинаю понимать жизнь и жить.
Вы говорите: как идти, куда? Вопрос этот может быть только тогда, когда думаешь, что знаешь, куда надо идти. А думать этого не надо.
Очень хорошо. Я себя давно так умственно и физич[ески] хорошо, бодро не чувствовал.
Перечел ваше письмо, отложенное у меня для ответа. Очень сожалею, что не могу дать вам определенного ответа на ваш вопрос: крестить или не крестить.
Чтение газет и романов есть нечто вроде табаку – средство забвения.
Живу совершенно беспечно, не принуждая и не останавливая себя ни в чем: хожу на охоту, слушаю, наблюдаю, спорю.
А я так на днях был в Туле и видел всё, что давно не видал: войска, лавки, полицию и т. п., и захотел было осердиться на всё это, как бывало, да потом опомнился
Очень благодарен Вам за Ваше любезное предоставление нам возможности пользоваться Вашим Mignon
Помогай тебе бог в душе твоей с покорностью и любовью к любящим и ненавидящим нести посланный тебе крест.
Нехорошо поступил ты, любезный брат, отдаваясь недоброму чувству раздражения.
Мне хочется знать про твое здоровье — не разделяю физическое и духовное, хотя и считаю, что основой физического духовное.
Помогите в следующем. Малого судили, приговорили к смертной казни... Нельзя ли что-нибудь сделать для облегчения его судьбы? Очень уже жалки его родители
Встал поздно, целый день ничего не делал
Решительно совестно мне заниматься такими глупостями, как мои рассказы, когда у меня начата такая чудная вещь, как роман Помещика.
После ужина болтал с Епишкой до петухов.
