Все материалы
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Читал дрянь
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Если бы Таня спросила меня, выходить ли ей замуж, я сказал бы: да. А М спросила бы, я сказал бы — лучше нет, если она сама не чувствует в этом необходимости.
Встал поздно, порубил. Очень хорошо работалось.
Ничего не делал из назначенного
Мне хочется знать про твое здоровье — не разделяю физическое и духовное, хотя и считаю, что основой физического духовное.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Жив.
Я перебесился и постарел.
Простите, что я вам в предшествующих письмах писал как бы укоризны и обличения. Я никакого не имею права на это, права в своей совести. Это я от нездоровья.
Маша замужем, и мне жалко, жалко. Не такая она, чтобы этим удовлетвориться.
желание славы есть последняя одежда, которую снимает о себя человек. Я чувствую постоянно всю силу этого соблазна. И постоянно борюсь с ним.
Очень благодарен Вам за Ваше любезное предоставление нам возможности пользоваться Вашим Mignon
Никогда мы перед разлукой не были так равнодушны, как этот раз, и потому мне все об тебе щемит.
Советую вам думать не о театре, а о том, как бы прожить хорошо, нравственно свою жизнь.
Разве может кто-нибудь в мире, самый праздный даже человек, в самой несложной жизни сделать все дела, которые ему нужно сделать.
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
У Фета вечер очень приятно.
