Все материалы
Всё движется, уясняется внутри, но излагается еще плохо.
Нынче узнал о смерти государя. Боюсь за друзей с присягой.
Утром хотел писать, но не очень и потому шил сапоги.
Живу совершенно скотски; хотя и не совсем беспутно, занятия свои почти все оставил и духом очень упал.
Думал: Радоваться! Радоваться! Дело жизни, назначение ее — радость. Радуйся на небо, на солнце, на звезды, на траву, на деревья, на животных, на людей.
Нынче один дома и как-то просторно обдумывается собственное положение.
Ничего не работается. Живу радостно.
Я перебесился и постарел.
Испытываю нечто особенное, новое, сложное, коорое хочется выразить. И скорее художественное, образное.
Встал очень рано.
Помогай нам бог утверждаться в той истине, какая открылась вам и какая, как я по опыту знаю, дает лучшее ненарушимое благо.
Всё неясно, но понятно.
Встал поздно, порубил. Очень хорошо работалось.
Все ушли спать. Я сидел один тихо. И хорошо.
Очень жарко. Я даже не купаюсь, а то прилив к голове.
Проснулся в 9 злой. В неспособности ни к практической, ни к умственной жизни.
Решительно совестно мне заниматься такими глупостями, как мои рассказы, когда у меня начата такая чудная вещь, как роман Помещика.
Я сужу по себе, мне грустно без тебя, и потому кажется, что и всем тоже. Да оно так и есть.
Чувствую себя очень нездоровым, в самом дурном расположении духа и потому всем недоволен и не могу любить.
Если бы Таня спросила меня, выходить ли ей замуж, я сказал бы: да. А М спросила бы, я сказал бы — лучше нет, если она сама не чувствует в этом необходимости.
Если бы гениальные произведения были сразу всем понятны, они бы не были гениальные произведения.
