Все материалы
Арест его есть очень печальное для него и его друзей, особенно для меня, печальное недоразумение
Устал я очень, милые друзья, и потому не осуждайте письмо.
Удивительное дело, в 81 год только только начинаю понимать жизнь и жить.
Помогите в следующем. Малого судили, приговорили к смертной казни... Нельзя ли что-нибудь сделать для облегчения его судьбы? Очень уже жалки его родители
Я все по старому — пытаюсь писать, но не втянулся хорошенько.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Встал очень рано.
Я сужу по себе, мне грустно без тебя, и потому кажется, что и всем тоже. Да оно так и есть.
В Москве тяжело от множества людей.
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Здоровье лучше. Писать ничего не хочется.
Делаю пасьянсы — вроде сумашествия. Читал.
Если бы гениальные произведения были сразу всем понятны, они бы не были гениальные произведения.
Очень благодарен Вам за Ваше любезное предоставление нам возможности пользоваться Вашим Mignon
Недавно я прочел в одной английской газете очень верное рассуждение об историческом ходе лечений.
Знать, что было и будет, и даже то, что есть, мы не можем, но знать, что мы должны делать, это мы не только можем, но всегда знаем, и это одно нам нужно.
Лизавета очень хороша. Глаза.
Ездил с офицерами на рыбальство.
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
Живу совершенно скотски; хотя и не совсем беспутно, занятия свои почти все оставил и духом очень упал.
