Все материалы
Чувствую неповоротливость старости
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Много думал, но ничего не делал.
Других же людей не судить, а стараться любить тем больше, чем больше они заблуждаются и потому несчастны.
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
А на что вам книг — у вас горы и виноград и горы.
Желаю и надеюсь, что эта глава удовлетворит вас так же, как она меня вполне удовлетворяет.
Вы говорите: как идти, куда? Вопрос этот может быть только тогда, когда думаешь, что знаешь, куда надо идти. А думать этого не надо.
Недавно я прочел в одной английской газете очень верное рассуждение об историческом ходе лечений.
Я вообще последнее время перед смертью получил такое отвращение к лжи и лицемерию, что не могу переносить его спокойно даже в самых малых дозах.
То, что срок нашей земной жизни не в нашей власти и всякую секунду может быть оборван, всегда забывается нами.
желание славы есть последняя одежда, которую снимает о себя человек. Я чувствую постоянно всю силу этого соблазна. И постоянно борюсь с ним.
Вот правило, которому для счастья жизни должно следовать: избегать всего, что расстраивает.
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
Маша замужем, и мне жалко, жалко. Не такая она, чтобы этим удовлетвориться.
Самое простое и самое короткое нравственное правило состоит в том, чтобы как можно меньше заставлять других служить себе...
После ужина болтал с Епишкой до петухов.
Живу почти один, а народу бездна — гости за гостями. Работаю немного. — Коля ваш в степи. А вы как? Не уехали ли тоже? Пишите обо всем.
Я ошибся что ли и написал лишний день. Это был 3-й, теперь 4-е.
Вам верно много икалось, дорогой Афанасий Афанасьич, после того как мы с вами расстались.
Простите, что я вам в предшествующих письмах писал как бы укоризны и обличения. Я никакого не имею права на это, права в своей совести. Это я от нездоровья.
