Все материалы
Я здоров, как можно быть здоровым скверно прожившему жизнь старику
Удивительное дело, в 81 год только только начинаю понимать жизнь и жить.
Пожалуйста, не сетуйте на меня, что второй раз утруждаю Вас письмом. С совершенным почтением.
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
Лизавета очень хороша. Глаза.
Я перебесился и постарел.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Я все по старому — пытаюсь писать, но не втянулся хорошенько.
Не усиливайте своей привязанности друг к другу, но всеми силами усиливайте осторожность в отношениях, чуткость, чтоб не было столкновений.
Мне ужасно совестно и досадно, что я затерял две ваши рукописи. Пожалуйста простите меня.
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Теперь лето и прелестное лето, и я, как обыкновенно, ошалеваю от радости плотской жизни и забываю свою работу.
Не согласен только с вашим выражением о том, что мы работаем для того,чтобы осчастливить людей. Работа должна быть только в том, чтобы увеличивать любовь к богу
Радуюсь вашей радости, милые дорогие друзья, очень, очень радуюсь.
Рад, что и Горький и Чехов мне приятны, особенно первый.
Посылаю вам молитву, которую люблю повторять, когда свертываешься и чтобы не свертываться.
Всё слабость и уныние.
Советую вам думать не о театре, а о том, как бы прожить хорошо, нравственно свою жизнь.
В Москве тяжело от множества людей.
Пишу Вам не как министру, не как сыну моего друга, пишу Вам как брату, как человеку
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
