Все материалы
Ничего не пишу, занимаюсь Конфуцием, и очень хорошо. Черпаю духовную силу.
Жив.
Было очень хорошо на душе, и также хорошо и теперь.
Милый друг, и чувствую и вижу, что ты держишься, чтобы не высказать мне больного, и я тебя люблю и жалею за это, и мне хочется увидать тебя поскорее.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Если бы гениальные произведения были сразу всем понятны, они бы не были гениальные произведения.
Помогите в следующем. Малого судили, приговорили к смертной казни... Нельзя ли что-нибудь сделать для облегчения его судьбы? Очень уже жалки его родители
Знать, что было и будет, и даже то, что есть, мы не можем, но знать, что мы должны делать, это мы не только можем, но всегда знаем, и это одно нам нужно.
Делаю пасьянсы — вроде сумашествия. Читал.
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Мне хочется знать про твое здоровье — не разделяю физическое и духовное, хотя и считаю, что основой физического духовное.
Встал очень рано.
Наша жизнь между двумя вечностями ни более, ни менее велика, и последствия ее как для того, кто умирает, так и для тех, кто остается, — одни и те же.
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
Встал поздно, целый день ничего не делал
Надо твердо поставить всю жизнь на это: искать, желать, делать одно — доброе людям — любить и увеличивать в них любовь, уменьшать в них нелюбовь.
Я ошибся что ли и написал лишний день. Это был 3-й, теперь 4-е.
Я все по старому — пытаюсь писать, но не втянулся хорошенько.
Очень благодарен Вам за Ваше любезное предоставление нам возможности пользоваться Вашим Mignon
Живем мы хорошо, все здоровы и физически, и нравственно.
Устал я очень, милые друзья, и потому не осуждайте письмо.
