Все материалы
Чтение газет и романов есть нечто вроде табаку – средство забвения.
Чувствую неповоротливость старости
Я ошибся что ли и написал лишний день. Это был 3-й, теперь 4-е.
Теперь лето и прелестное лето, и я, как обыкновенно, ошалеваю от радости плотской жизни и забываю свою работу.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Живем мы хорошо, все здоровы и физически, и нравственно.
Пожалуйста, никому не показывайте это письмо и разорвите.
Надо твердо поставить всю жизнь на это: искать, желать, делать одно — доброе людям — любить и увеличивать в них любовь, уменьшать в них нелюбовь.
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Маша замужем, и мне жалко, жалко. Не такая она, чтобы этим удовлетвориться.
Советую вам думать не о театре, а о том, как бы прожить хорошо, нравственно свою жизнь.
Милый друг, и чувствую и вижу, что ты держишься, чтобы не высказать мне больного, и я тебя люблю и жалею за это, и мне хочется увидать тебя поскорее.
В Москве тяжело от множества людей.
Странное и смешное дело, о котором я вам пишу... Попутала меня нелегкая поехать в Baden, а в Бадене рулетка, и я проиграл всё до копейки.
Устал я очень, милые друзья, и потому не осуждайте письмо.
Как вы счастливы, что в свои молодые годы, имея ... перед собой длинную жизнь, сознали то, что я только в самое последнее время сознал всем существом своим.
Помогите в следующем. Малого судили, приговорили к смертной казни... Нельзя ли что-нибудь сделать для облегчения его судьбы? Очень уже жалки его родители
Здоровье лучше. Писать ничего не хочется.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Встал очень рано.
Мне жить довольно хорошо, потому что я от жизни, вероятно, также и ты, ничего не жду.
