Все материалы
Встал очень рано.
Нынче целый день был для меня моральным отдыхом, необходимость которого так часто бессознательно сознаешь в себе.
Болтали, мне было трогательно.
Если бы Таня спросила меня, выходить ли ей замуж, я сказал бы: да. А М спросила бы, я сказал бы — лучше нет, если она сама не чувствует в этом необходимости.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Кинематографщик и фотограф преследовали. В Москве узнали и приветствовали — и приятно, и неприятно, потому что вызывает дурное чувство самомнения.
Много прожил я жизни в эти дни.
Перечел ваше письмо, отложенное у меня для ответа. Очень сожалею, что не могу дать вам определенного ответа на ваш вопрос: крестить или не крестить.
Вы, пожалуйста, после неприятного впечатления, которое произведет на вас это письмо, подумайте, что я на траве и сплю, и не выводите никаких обо мне заключений.
Милостивый Государь!_x000D_ Моя просьба будет стоить вам так мало труда, что, я уверен, вы не откажетесь исполнить ее.
Думал: Не надо сердиться на злых, недобрых людей – они прямо – это не утешение себя, не игра слов – они прямо определяют, утверждают добро в добрых. Без них не было бы добра.
Обвинения им не предъявлено... Из них одна старуха 60-ти лет... если это Вам возможно, то Вы воспользуетесь случаем сделать справедливое и доброе дело.
Нынче узнал о смерти государя. Боюсь за друзей с присягой.
Апатия во мне.
Устал я очень, милые друзья, и потому не осуждайте письмо.
Как ни старайся угодить людям, ты никогда не угодишь всем, и если ясно видишь это, то поневоле перестанешь заботиться об угождении им и начнешь угождать одному Богу.
Опять сцены из за того, что я повесил портреты, как были.
Унылое состояние. Начал думать, что это от того, что никто меня не любит. Стал перечислять всех не любящих.
Я шил сапоги.
Очень суеты много.
Мне ужасно совестно и досадно, что я затерял две ваши рукописи. Пожалуйста простите меня.
