Все материалы
Вам верно много икалось, дорогой Афанасий Афанасьич, после того как мы с вами расстались.
Письмо ваше тронуло мое сердце. Оно дышит любовью. А в этом всё, и живу я только этим одним желанием: увеличивать и взращать в себе любовь к богу и ближнему
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
Было очень хорошо на душе, и также хорошо и теперь.
Вот правило, которому для счастья жизни должно следовать: избегать всего, что расстраивает.
Живу совершенно беспечно, не принуждая и не останавливая себя ни в чем: хожу на охоту, слушаю, наблюдаю, спорю.
Недавно я прочел в одной английской газете очень верное рассуждение об историческом ходе лечений.
Мне жить довольно хорошо, потому что я от жизни, вероятно, также и ты, ничего не жду.
Милый друг, и чувствую и вижу, что ты держишься, чтобы не высказать мне больного, и я тебя люблю и жалею за это, и мне хочется увидать тебя поскорее.
Ежели можно раньше приехать, то приеду, потому что только с тобой, детьми я дома и человек
В Москве тяжело от множества людей.
Простите, что я вам в предшествующих письмах писал как бы укоризны и обличения. Я никакого не имею права на это, права в своей совести. Это я от нездоровья.
Ездил с офицерами на рыбальство.
Жаль, что тебя нет, особенно теперь, когда, как мне кажется, начнется хорошая погода, которую я жду в октябре.
Чувствую неповоротливость старости
Никогда мы перед разлукой не были так равнодушны, как этот раз, и потому мне все об тебе щемит.
Я все по старому — пытаюсь писать, но не втянулся хорошенько.
А на что вам книг — у вас горы и виноград и горы.
Странное и смешное дело, о котором я вам пишу... Попутала меня нелегкая поехать в Baden, а в Бадене рулетка, и я проиграл всё до копейки.
Уже 18-ть лет тому назад я по отношению к собственности поставил себя в такое положение, как будто я умер.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
