Все материалы
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Болтовня моя не обещает ничего хорошего.
Пишу с таким увлечением, что мне тяжело даже: сердце замирает.
Книг слишком много, и теперь какие бы книги ни написали, мир пойдет всё так же. Если бы Христос пришел и отдал в печать Евангелия, дамы постарались бы получить его автографы и больше ничего. Нам надо перестать писать, читать, говорить, надо делать.
О своем писанье решил, что мой главный порок — робость. Надо дерзать.
Ничего не пишу, занимаюсь Конфуцием, и очень хорошо. Черпаю духовную силу.
Машинька упрямится. Не сваришь с ней каши.
Кинематографщик и фотограф преследовали. В Москве узнали и приветствовали — и приятно, и неприятно, потому что вызывает дурное чувство самомнения.
Я здоров, как можно быть здоровым скверно прожившему жизнь старику
Всё движется, уясняется внутри, но излагается еще плохо.
Мне пришла мысль пересмотреть все мои правила, привести их в порядок и приучать себя к исполнению их.
Встал поздно, порубил. Очень хорошо работалось.
Получил я от брата Николая Записки Охотничьи его ― листа 3 печатных. На днях покажу Тургеневу, но по моему прелестно.
Чувствую себя очень нездоровым, в самом дурном расположении духа и потому всем недоволен и не могу любить.
Контраст между роскошью роскошествующих и нищетой бедствующих всё увеличивается, и так продолжаться не может.
Обвинения им не предъявлено... Из них одна старуха 60-ти лет... если это Вам возможно, то Вы воспользуетесь случаем сделать справедливое и доброе дело.
Опять сцены из за того, что я повесил портреты, как были.
Всё делаю гимнастику, записываю дни и не пишу.
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Маша замужем, и мне жалко, жалко. Не такая она, чтобы этим удовлетвориться.
Встал рано, поспешно прошелся и сел писать.
