— C’est un espion russe,51 — Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас... — Это русский шпион. — перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого незаметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе, Пьер вдруг быстро заговорил:
— Non, Monseigneur, — сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. —Non, Monseigneur, vous n’avez pas pu me connaître. Je suis un officier militionnaire et je n’ai pas quitté Moscou.
— Votre nom? — повторил Даву.
— Besouhof.
— Qu’est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas?
— Monseigneur!52 — Нет, ваше высочество,... Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы. — Ваше имя? — Безухов. — Кто мне докажет, что вы не лжете? — Ваше высочество. — вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
— Comment me prouverez vous la vérité de ce que vous me dites?53 — Чем вы докажете мне справедливость ваших слов? — сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
— Vous n’êtes pas ce que vous dites,54 — вы то, что вы говорите, — опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что-то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он видимо совсем забыл Пьера.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он нахмурившись кивнул в сторону Пьера и сказал, чтоб его вели. Но куда должны были его вести — Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.