Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление тому, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.

— Vos informations peuvent être meilleures que les miennes,4 Ваши сведения могут быть вернее моих, — вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. — Mais jesais de bonne source que ce médecin est un homme très savant et très habile. C’est le médecinintime de la Reine d’Espagne.5 Но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб-медик королевы испанской. — И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и видимо сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot,6 [остроту,] говорил об австрийцах.

— Je trouve que c’est charmant!7 Я нахожу, что это прелестно! — говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену Австрийскиезнамена, взятые Витгенштейном, le héros de Pétropol8 Героем Петрополя, (как его называли в Петербурге).

— Как, как это? — обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышанья mot, которое она уже знала.

И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:

— L’Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, — сказал Билибин, — drapeaux amis et égarés qu’il a trouvé hors de la route,9 Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги. — докончил Бибилин, распуская кожу.

— Charmant, charmant,10 [Прелестно, прелестно,] — сказал князь Василий.

— C’est la route de Varsovie peut-être,11 Это варшавская дорога может быть. — громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, чтò он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Онтак же, как и другие, не понимал того, чтò значили сказанные им слова. Он во время своейдипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывалисьочень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Можетвыйдет очень хорошо», думал он, «а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло тонедостаточно-патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясьи погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднеся ему две свечи ирукопись, попросила его начать. Все замолкло:

— Всемилостивейший государь император! — строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что-нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. — «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего», — вдруг ударил он на слове своего, —«яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: Осанна, благословен грядый!» — Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.

Билибин рассматривал внимательно свои ногти и многие видимо робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шопотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф?...» — прошептала она.

Князь Василий продолжал:

«Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща Российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Сей образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да Всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».

— Quelle force! Quel style!12 Какая сила! Какой слог! — послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости АнныПавловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходесражения, которое на днях должно было быть дано.

— Vous verrez,13 Вы увидите, — сказала Анна Павловна, — что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.

Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви, и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана Творцу благодарность за Его помощь и за победу.