— Попытать надо.

Когда привели лошадь, Кн. Иван Лукич уж забыл про нее, он рассказывал, как под Чигирином он сбил двух лошадей. —

Дело стало за спором. Кн. Лука Иваныч был выпивши.167 На полях вариант конца: В это утро у Князя Ивана Лукича случилось несчастье с тем самым сыном любимым, которого он привез с собой. Рано утром к Князю Ивану Лукичу зашел в гости сосед Еким Антоныч Ерлоков, сосед и привел с собой зятя, Щепотева молодого. Щепотев уж два года был записан в Потешные и был Преображенским солдатом. Иван Лукич велел расстелить ковры, достать из ямы боченок меду и поил гостей. Случилось так, что, о чем бы ни заговорили, Щепотев спорил с хозяином. Стали говорить о конях. Кн. Иван Лукич всегда огневый, когда бывал под хмельком, пыхал, как порох. Он велел привесть аргамака и хотел показать его удаль. Когда Кн. Иван Лукич стал садиться, он был пьян, стар, осклизнулся по стремени, оборвался и упал. Щепотев засмеялся. Молодой Князь, не говоря слова, замахнулся копьем и ратовищем, расшиб в кровь голову Щепотьеву. Щепотьев выхватил тесак, хотел драться. Его удержали. Тогда Щепотев ушел в Кожухова и через час времени за молодым Щетининым * пришли по Государеву приказу преображенские потешные двое и 10 стрельцов, связали молодому Князю руки и отвели его в Кожухово. ———— С старика сразу весь хмель [со] скочил, и он [на] том же аргамаке поехал к свату, к стольнику Хованскому Князю уговорил его ехать с собой просить за сына и с тремя людьми, держальниками своими, да с 5 за Хованским поехал просить милости за сына. * В подлиннике ошибочно: Щепотевым. —

Осенью 1694 года кроме потешных воинов, собранных в Семеновском и Преображенском, собраны были и стрельцы и пушкари Московские и рейтары и драгуны и еще собраны с 22 городов дворяне помещики с ратными людьми. Все войско, тысяч 8 — разделили на две части, построили крепость у Москвы реки, и была примерная война: бились тупыми копьями, топтались лошадьми, палили из ружей холостыми зарядами и из пушек холостыми бомбами. Потешная война шла уж 3-ю неделю, и все городок держался и Русские не могли взять его. —

В первое воскресенье168 Против слов: В первое воскресенье кончая был роздых на полях: собак после Покрова всему войску дан был роздых. —

В это воскресенье у Щетинина князь Луки Ивановича случилось несчастье. —

Лука Иванович был стольником в молодых годах при Царе Алексеи Михаиловиче; но уж лет 30 жил в своей Ефремовской вотчине и выезжал только в походы, когда высылали ратных людей.

A выехал теперь в Москву Кн. Лука Иванович не один, а сам друг с сыном средним, Никитой (у него было 3 сына: Петр, Никита и Лев) и не с 10-ю, а 20-ю человеками. —

В это утро к Князь Луке Ивановичу пришел обоз из вотчины, четыре подводы привезли овса, круп и три боченка меду стоялого и поклон от Княгини старухи и от сыновей. Дворяне расставились в 2-х верстах от Кожуховой деревни на поле у леса [?], кто в ша лашах плетеных, кто в шатрах полотняных, кто промежду повозок под подвязанными оглоблями. Князь Иван Лукич ночевал с сыном на кошмах промеж двух повозок. Оглобли были подвязаны кверху и накрыты кожами, а сзади завешены по шестам рогожами для затишья. —

Ивану Лукичу было далеко за 60 лет, в курчавой русой бородке его белела сединка на скулах, русые волоса его были редки на висках, но вились все еще мелкими кудряшками. Маковка у него была выстрижена, да уж и мало заростала, но он был румян, голубоглаз и быстр в движениях.

Но старый Князь не бросал своей ухватки, как он сам про себя говаривал. Огневый был человек. Маленькой, сухой, поворотливой, смелый, за что он ни брался, всякое дело кипело у него в руках. А уж рассказать, похвастать, обласкать, повеселить гостей, не было против него человека. Поглядеть на него, подумал бы, что только у него169 Со слов: у него кончая: Ѳедотку, старика на полях написано: ноги, гусем у старика. Молодой новая служба и было заботы, что повеселиться да погулять, a вместо того, хотя не видать было, когда он успевал дела делать, и на воеводстве (лет 30 назад он был воеводой в Кашире), и у себя в вотчинах, и на службе на походах у Князя Ивана Лукича всякое дело спорилось, и подвластные и любили, и боялись его.

На зорьке Иван Лукич вскочил с войлоку, надел старые стоптанные желтые сапоги на босу ногу, накинул шубу лисью на рубашку, на красную шитую золотом тафью надел шапочку лисью, кликнул Федотку, старика170 Со слов: у него кончая: Ѳедотку, старика на полях написано: ноги, гусем у старика. Молодой новая служба холопа, и пошел мыться к кухне. Там он скинул шубу, засучил рукава на сухих с буграми черных мясов руках и зачал полоскаться, мыться, фыркать. Всю голову себе облил и раскурчавил волоса и бороду; накинул шубу, перекрестился и пошел к обозу. Там он сел на телегу, одной ногой упершись в ступицу, другой заплетя за грядку и стал выспрашивать крестьян, привезших обоз. Спрашивал он и про последнюю рожь — копны, свезли ли, и про прудок в огороде, — начали ли копать, и про Княгиню, — ездила ли к обедни, и про корма для скотины и про Семку Драного беглого, есть ли слухи. Мужики без шапок стояли перед ним, рассказывали, что знали.

Поговорив с мужиками, Лука Иванович обошел лошадей, стоявших у хрептугов, ощупал овес, пожал в горсти, сыр ли, понюхал, на зуб пощелкал зернушки и пошел опять покалякать с мужиками. Потом осмотрел, куда постав поставили мед в яму, отведал ковшем, отпустил на водопой лошадей, погладил Аргамака. Встретил Встретив чужаго холопа. Это былъ холопъ сосѣда по табору Кн. Хованскаго, онъ подозвалъ къ себѣ.

— Скажи куму Князю Ивану Ивановичу, чтоб чтож шел пить ко мне, мед привезли. —

Когда он вернулся к повозкам, сын Аникита Иванович тоже встал и шел к повозкам, узнав, что приехали люди из двора. —