I. ВАРИАНТЫ ИЗ ЧЕРНОВЫХ АВТОГРАФОВ И КОПИЙ

* № 305 (рук. № 99. Начало эпилога).

С древнейших времен1160 от история Китая, Иудеи, греков, римлян по дошедшим до нас памятникам представляется в форме деятельности одного или нескольких людей, не только руководящими массами, но вполне непосредственно управляющими ими. Вся история древности по письменным памятникам представляется нам заключающеюся в деятельности нескольких исторических1161 деятелей. героев. На вопросы о том: 1) каким образом единичные люди заставляли действовать массы по своей воле? и 2) чем управлялась сама воля этих людей? — древние отвечали признанием воли божества, подчинявшей произволы масс воле одного человека и управлявшей волею избранного. Бог избирает царей для иудеев, бог руководит битвами, по воле богов Ромул делается основателем Рима. Жрецы открывают волю богов, всегда руководящую исторические движенья. Таково воззрение древних на историю. Понятно, что при таком воззрении не может быть места вопросу о том, каким образом личный произвол Моисея, Кесаря, Александра совпадает с общими законами, управляющими миром? и каким образом совершается непонятный факт подчинения1162 бесчисленного огромного количества произволов произволу одного человека.

Для древних вопросы эти просто и легко разрешались верою. Саул богом избран царем своему народу и1163 должен исполнять ведет свой народ к предназначенному. Свойства человеческого ума и требования логики1164 остались в древности и в наше время одни и те же. В понимании исторических событий не может быть1165 третьего середины. Одно из двух: или воззрение древних, что воля богов подчиняет людей воле одного и руководит эту волю для целей иудейского, китайского, ассирийского народа, или1166 необходимо объяснить, каким образом воля масс подчиняется воле одного, сильнейшее слабейшему, или каким образом свободный произвол исторического деятеля подчиняется воле многих или совпадает с ними, совпадает с общими законами, управляющими миром, и чем руководится эта воля для достижения целей истории и вписано до конца абзаца. , если нет этого подчинения и управления, то люди действуют свободно и существуют общие законы, управляющие деяниями людей.

Новая история не1167 сделала признала ни того, ни другого. (Хотя уклонение воззрений истории от древних памятников происходило незаметно, шаг за шагом, я, говоря новая история, разумею исторические школы конца прошлого и начала нынешнего века. Ибо в этот период противорелигиозного движения, вследствие отрицания участия божества в делах человечества,1168 (Вольтер — Лиссабон) особенно резко по теории выразилось разногласие новых историков с древними, так как было признано и вписаны след. два слова. и признания,1169 того что божество не подчиняет людей воле одного и не руководит волями людей, особенно резко выразилось теоретическое разногласие новых историков с древними.)

Все люди свободны и не могут быть подчинены другому. Божество не принимает непосредственного участия в делах человечества, сказала новая философия. Новая история, признав это положение, не обратилась к новой стороне изучения движения человечества, а продолжала изучать исторических деятелей.1170 так как других матерьялов история почти не имела, а продолжала идти по прежнему пути. Изучение же деятельности героев, исторических делателей, при этом воззрении теряло смысл и требовало объяснений, каким образом влиял один человек на тысячи и чем руководилась его воля. История в теории не дала этих объяснений, на практике же своей бессознательно продолжала идти по прежнему пути. Вместо людей, непосредственно руководимыми волей богов, история поставила героев — одаренными необыкновенными, нечеловеческими способностями. Вместо прежних целей иудейского, греческого, римского, которые древним представлялись целями1171 истории движения челов человечества , новая история поставила те же идеалы целей французского, германского, английского и, в самом своем высшем отвлечении, целей европейских народов. Нельзя было отвергнуть верования древних, не поставить на место его новое воззрение. Логика положения заставила историков, мнимо отвергших божественную власть царей и фатум, руководящий историей, придти другим путем к тому же самому. Читайте все сочинения новейших историков от Гибона до Бокля, несмотря на их мнимое отрицание верования древних, вы видите, что то же самое верование в других формах лежит в основе их воззрения. Они отвергают мнимое знание древних, ограниченных целей, к которым ведется народ, для них странно, что иудеи веруют, что им предназначено богом придти в обетованные земли, они также отвергают то, что Саул самим богом назначен царем и руководим во время царства.

Но разве не то же самое они говорят, когда они знают цели, к которым идет человечество, и когда они видят, что к этим целям ведут человечество единичные люди — его руководители, всё равно: Фридрихи, Кромвели, Кальвины или Руссо и Вольтеры.

Читайте все исторические сочинения самых различных школ. Два неизбежные положения, на которых строится всё, вы найдете во всех. Во-первых, историку известна та цель, к которой ведется человечество, во-вторых, к цели этой ведут избранные люди. Один целью этой представляет себе падение Римской империи, другой — образование феодальной власти, 3-й — величие Франции, 4-й — свободу народов, 5-й — европейское равновесие и т. д. и т. д. до последней цели — прогресс цивилизации. Но что такое все эти, представляющиеся историкам, цели человечества от единства Германии до прогресса — все эти цели суть только отвлечения неопределимые, неощущаемые, непонятные, не выдерживающие критики — все эти отвлечения суть не что иное, как верования, точно такие же верования, как верование в фатум древних? Последнее отвлечение, представляемое историками за цель движения человечества, есть прогресс цивилизации — прогресс цивилизации одного уголка мира Европы. Разве не тот ли это фатум европейских народов, как и фатум иудейского народа? Где определение этого прогресса, где доказательства его общности, его полезности? Это — то же верование, к которому необходимо по логике положения должны бы придти историки.

Другая сторона вопроса: свободная воля исторических лиц точно так же бессознательно решена н новыми историками в совершенно том же смысле, как и древними. Точно так же для н новых историков, как и для древних, весь интерес истории сосредоточивается в деятельности исторических деятелей (хотя их допускается и большее количество) и точно так же деятели эти подлежат осуждению историка по мере того, как их воля совпадает или не совпадает с известною целью историка, для древних — фатума, для новых1172 прогресса цивилизации. — того отвлечения: Франции, свободы, феодализма, цивилизации — вообще того верования, которое поставлено целью истории.

Взяв примером Наполеона, не говоря уже об историках, как Тьер и противуположный ему Lanfrey, которые изучают деятельность своего героя, смотря по предвзятой мере, осуждая или оправдывая его, историк общий, беспристрастный (как он думает) Гервинус в истории первых 20 лет XIX века главный интерес видит в Наполеоне и прямо осуждает или оправдывает его, говоря, что в таких-то обстоятельствах о он должен был то и то-то сделать, и что он был силен тогда только, когда исполнял свое историческое призвание (в историческое призвание это, например, не входит поход 12-го [года]. Тут уж он изменял своему призванию). Гервинусу, стало быть, известно призвание историческое Наполеона. И в деятельности Наполеона он видит выражение истории человечества.

Итак, в теории новые историки отвергают1173 участие божества в делах человечества. божественное подчинение народов одному человеку, отвергают подчинение воли этого человека законам божественным, не объясняют нам ни причин подчинения воли народов воле одного, ни законов деятельности этой единичной воли и, вместе с тем, продолжают изучать в истории тех же исторических деятелей и бессознательно для себя (а иногда и сознательно, но противоречиво) признают за собой знание целей движения человечества.

* № 306 (рук. № 99. Начало эпилога).

И выписанный здесь характер ответов, даваемых историей, не только не есть грубая насмешка, но есть самое мягкое изложение того, что говорит история. Для того, чтобы быть точным, к этому изложению надо прибавить еще то, что из той же науки истории оказывается, что Наполеон был1174 благодетель человечества гениальный герой (Тьер) и был пошлый и подлый человек (Lanfrey), что1175 движение и вписаны след. три слова. напрасное [?] восстановление Бурбонов в 13-м году по одним сделано1176 Штейном и Бернадотом, и Метернихом, и Александром,1177 и т. д. по другим1178 Штейном и Армфельдом — Талейраном, по третьим — интригами Бурбонов, по 4 [-м] — всеми вместе. Одним словом, что сколько историков, столько различных противоречащих мнений как о характерах лиц, так и о причинах событий.

Но как ни странно, что на вопрос о том, почему видоизменялась жизнь миллионов,1179 изменяла своему нормальному напи история отвечает своими противуречивыми рассуждениями о словах и мыслях десятка лиц.1180 <производивших видоизменения масс.> <Историческая наука — старая и естественная, как нам говорят, для самопознания человечества, и потому, не отвергая ее данных и потому вероятно> Не получая другого ответа, мы должны и может быть Но, может быть, действительно мысли и слова этого десятка лиц1181 вполне выражают в себе де дела производили видоизменения миллионов,1182 <и мы Рассмотрим же данные истории, эти описания доисторических лиц 1) по отн отношению так что, изучая1183 исторические лица и вписано след. слово. их, мы1184 получаем узнаем1185 движение видоизменения масс.1186 <Ежели действительно таково свойство отношения исторических лиц к массам, то изучение истории весьма облегчается и станов становится тем самым> <Но посмотрим, таково ли свойство отношения исторических лиц к массам.> <Так до сих пор понимала свое назначение история. Посмотрим на свойства дей действительного > Справедливо ли это