29-го августа он, наконец, приехал, и Ростовы стали укладываться, а 30-го августа пришли подводы.

2-го сентября на огромном дворе дома с садом и прудом стояли подводы и экипажи, и дворовые и мужики поспешно укладывали господские вещи. Почти все надворные строения и флигеля огромного дома были заняты ранеными, которых поместили у себя Ростовы, и из этих раненых, большей частью офицеров, многие>2252 На полях этой зачеркнутой копии рукой Толстого написано начало XII главы третьей части, близкое к печатному тексту.

— Однако, пора, пора, — сказала графиня.

Наташа, молча слушавшая рассказ Берга и не спускавшая с него глаз, поднялась вместе с Петей.

— Что ж, вам даром шифоньерочку отдали? — сказала она, обращаясь к Бергу...

— Да, разумеется...

— Это — гадость, — сказала Наташа...

— Наташа всегда шутит, — сказал Берг, вставая и игриво подходя к ней.

— Нисколько не шучу, — сказала Наташа и убежала к подводам на двор вместе с Петей.

Подводы были наложены, раненые виднелись на дворе, в дверях и окнах флигелей.2254 Экая дрянь

— Ненавижу таких, — говорила Наташа. — Мне совестно. Шифоньерочку, когда тут остаются раненые. Петя, ведь это — гадко, что мы увозим вещи, а раненые остаются. Петя, Петька?! — сердито спрашивала она его. Они посмотрели друг на друга, и оба покраснели.

— Папенька хотел всё отдать, это маменька настояла, — сказал Петя.

— Петя, это нельзя, это гадко. Неужели мы такие же? — и Наташа стремительно побежала назад в дом.

Берга уже не было, он поехал в Юсупова дом распорядиться о шифоньерочке.

— Маменька, это нельзя, посмотрите, — кричала она, — мы уезжаем, а они остаются.