В Воронежском уезде явился какой-то гулящий человек, который церкви и православную веру и священный чин хулил: «Какие то церкви и попы. Бог наш на небеси. А на земле Бога нет», и крестился, смотря на солнце, говорил: «Боже мой! Почто надо мной одним взыскал?» [90]
Спор не ограничился одними учеными, стал общим делом: не только священники, но и миряне, даже женщины, при встрече друг с другом, повсюду спорили о времени пресуществления. Когда пресуществляется кровь Христова. Соловьев. XIV 94 [95]
[Соловьев. История России, т. XVIII. М. 1868.]
Фабрика полотняная Тамеса или Тамсена713
У Толстого ошибочно:
на фабрике было 150 ткацких станков и приготовлялись все сорта полотна, и золотошвейное заведение
Строганова, находившееся в его доме в Москве, здесь работало около 100 девиц. [172—173]
Строгановы Генина зовут в пай добывать руду. «И ныне просили меня, чтоб я с ними товарищ был». [174]
Знаменитый впоследствии Василий Никитич Татищев начал свое поприще как горный чиновник. Геннин донес о нем: «К тому делу лучше не сыскать, как капитана Татищева и надеюся, что ваше величество изволите мне в том поверить, что я оного Татищева представляю без пристрастия», и сам
Соловьев. XVIII, 213. В 1723 году раскольники ходили по деревням и учили: пройдет 7 лет и Антрихрист явится и выдаст 70 колырств. [212] «Было благочестие, а ныне отпало, как и Рим, царь Петр — антихрист».
Так говорил монах он испугался и перестал ходить в церковь. Пошел к духовнику, а духовник был в певчих в Воронеже, стал рассказывать: сам говорил: уж и я Антихрист. К чему говорил, У дьячка Степана от этих слов духовника сомнение все более и более усиливалось; да и в Кирилловой книге писано, что имать сесть гордый Царь во имя Симона Петра. Разговорился с одной женщиной и женщина говорила, что Царица не признает. «Держите веру Христианскую. Это не мой Царь. Иной выше». [213] Ему говорили: будет первое гонение на монастыри. Он постригся в Тамбовском Трегуляевском монастыре и назван был Самуилом. Он сходится с другим монахом, и тот рассказывает: теперь над нами царствует не наш государь, царь Петр Алексеевич, а Лефортов сын. Приехал в Трегуляевский монастырь монах Никодим, дядя; племянник рассказал ему о своих сомнениях относительно антихриста, дядя говорит: «Нет, не антихрист, а разве предтеча. [213] Скоро потом забрали всех монахов Трегуляевского монастыря в Воронеже по какому-то делу; там Самуил написал письмо, что Петр — антихрист и подбросил на неизвестный двор. Монахов отпустили; на дороге из Воронежа Самуил встретился с Лежневым. Сын боярский Лежнев говорит: носится слух, что наш государь в Стекольном. А Самуил думал: антихрист! Пришел указ: не читать Соборник и Ефремову книгу. Пришел духовный регламент: явно, что царствует антихрист, отводит от монашества, надобно бежать в пустыню! Самуил бежал, но его поймали, отослали снова в Трегуляевский монастырь и посадили на цепь.714
Против слов: Посадили на цепь. на полях карандашом написано: Сол. XVIII.
Сидя на цепи, он тосковал, что царствует антихрист. Не кланялся игумну: «Как мне ему кланяться? он слуга Антрихристов. Ушел в степь к казакам. Там поминает поп на ектениях вместо
императора:
Имперетерь, потому что людей перетерли. В это время в Самуиле, благодаря его впечатлительной натуре, произошла перемена: попались ему в руки книги, распространявшиеся правительством против раскола. Убедили. Вернувшись в свой монастырь, стал проповедывать православие. Но тут новое искушение: его взяли из Трегуляевского монастыря и отвезли в Богоявление в Москву, в школу. Был опять гнев: стал раздражаться против нового порядка и его виновника.
А тут еще сильное искушение: жена вышла замуж за другого. А товарищ монах все бранит духовный регламент, все поджигает этою бранью Самуила, наконец тот не вытерпел, стал бумажки кидать, на бумажках ругательства против императора. [214—215]
В 1723 году, по доношению коломенского инквизитора, в синод был представлен юродивый Василий Босой. Юродивый показал: Воздушные бесы безо всякого прекословия послушны, а водяные без уговору, без подачки нельзя, ничего не делают. Главный бес
[Калмык] Черен-Дундук 19 сентября [1724 г.] присягнул, а на другой день последовало торжественное объявление его Ханским наместником. Черен-Дундук был доволен, но не была довольна его мать; расплакалась,
Три раза Волынский был у шаха, имел несколько конференций, вдруг позвали его на последнюю аудиенцию и объявили отпуск. Волынский писал: «здесь такая ныне глава, что он не над подданными, но у своих подданных подданный, во всем положился на своего наместника, который всякого скота глупее, однако у него такой фаворит, что шах
А он
у него изо рта смотрит, и что велит, то делает». [29]
23 июня [1721 г.] Волынский писал Екатерине: не прогневайся всемилостивейшая государыня на меня, раба вашего, что я умедлил присылкою к вашему величеству
Арапа с Арапкой, понеже арапка
беременна, надо освободиться от бремени,
пришлю со всьм заводом. [33]
Волынский писал царю:
зело боялся [дядя князей кабардинских] от того, что Крымскую партию держал; также при нем приехали мало не все лучшие уздени, и хотя я сначала им довольно выговаривал, для чего они, оставя претекцию вашего величества, приводили в кабарду Крымцев, однако ж напоследок то отпустил им и обнадежил и потом помирил их. Кабарды — Черкесы — лучшие воины. Уздени. Мода от Крыма. [39]
21 июля [враги] явились у Шемаха. 7 августа взяли город и стали жечь и грабить знатные дома. Русские купцы оставались покойны, обнадеженные завоевателями, что их грабить не будут, но вечером разграбили, один Матвей Григорьев Евреинов потерял на 170 000, вследствие чего этот богатейший в России купец в конец разорился. В Шемах богатый купец. [37]
Император так описал свой поход [к Дербенту]: 3 часа пополудни изволил сей господин [султан] нечаянно нас атаковать (чая нас неготовых застать), которому гостю зело были ради, а особливо ребята, которые свисту не слыхали. [44]
Дело идет гнило.
