Когда я узнала, что опять едет к нам Чертков, опять меня всю потрясло, и я расплакалась; проходившая мимо Саша плюнула громко и резко чуть ли мне не в лицо и закричала грубо: «Тьфу, черт знает, как мне надоели эти истории!»
Какое грубое создание. Просто непонятно, как можно так оскорблять мать, которая ровно ничего ей не сделала и ни слова ей не сказала. И какое страшное и злое у ней было при этом лицо.
Да, пожелаешь смерти при такой обстановке зла, обмана, нелюбви и даже не простого учтивого отношения к близкому человеку, не причинившему им никакого зла.
Прочла двухактовую пьеску, написанную еще в Кочетах Львом Ник—чем, узнавшим, что в Телятинках играл Димочка Чертков с своими мужиками-товарищами его пьесу «Первый винокур», и пожелавшим еще тогда написать что-нибудь для них. Произведение это еще только набросано, есть ошибки вроде той, что молодая баба говорит про себя: «И пеки, и вари...» А у печки всегда хлопочет старуха, которая и есть в пьесе. Еще ошибка, что
баба спрятала деньги и покупку в чулан, а потом покупка оказалась на окне и с окна украдена. Вообще еще сырьем эта пьеска
51
Речь идет о незаконченной пьесе «От ней все качества» ( ПСС, т. 38). Возможно, что присказка «и пеки и вари» по замыслу Толстого служит речевой характеристикой персонажа. Для упрека в неточности нет основания, так как из авторской ремарки нельзя установить, куда была положена покупка.
. А задумано и местами хорошо. Постоянно напоминает «Власть тьмы».
Бывало, когда все переписывала я, все ошибки и все неловкое я указывала Льву Никол—у, и мы исправляли. Теперь же ему переписывают точно, но как машины.
52
Речь идет о двух поправках Толстого, внесенных в текст «Объяснительной записки». См. коммент. 49.
. Опять какой-нибудь заговор. Господи, помилуй!
Когда я стала просить со слезами опять, чтоб Лев Ник. мне сказал, о каком согласии они говорили, Лев Ник. сделал опять злое, чуждое лицо и во всем отказывал упорно, зло, настойчиво. Он неузнаваем! И опять я в отчаянии, и опять стклянка с опиумом у меня на столе. Если я не пью еще его, то только потому, что не хочу доставить им всем, в том числе Саше, радость моей смерти. Но как они меня мучают! Здоровье Льва Ник. лучше, он все сделает, чтоб меня пережить и продолжать свою жизнь с Чертковым. Как хочется выпить эту стклянку и оставить Льву Ник. записку: «Ты свободен».
Сегодня вечером Лев Ник. со злобой мне сказал: «Я сегодня решил, что желаю быть свободен и не буду ни на что обращать внимание». Увидим, кто кого поборет, если и он мне открывает войну. Мое орудие — смерть, и это будет моя месть и позор ему и Черткову, что убили меня. Будут говорить: сумасшедшая! а кто меня свел с ума?
Уехала семья Миши, Ольга с детьми еще тут. Спаси господи, я, кажется, решилась... И все еще мне жаль моего прежнего и любящего Левочку... И я плачу сейчас...
И осмеливаться писать о любви, когда так терзать самого близкого человека — свою жену!
И он, мой муж, мог бы спасти меня, но он не хочет...
