4 января . Третью ночь сплю на кожаном диване в гостиной, или, вернее, не сплю, а всю ночь прислушиваюсь к Льву Николаевичу, рядом, и боюсь за его сердце. Он третий день болен; главное — перебои в сердце. Вчера и сегодня он вставал, выходил к обеду, но сильно ослабевал после обеда, и сегодня мы испугались и вызвали из Дюльбера великокняжеского доктора Тихонова, который сейчас был. Непосредственной опасности не нашел, но грозит, как и все доктора, плохим исходом, если Л. Н. будет вести ту неосторожную жизнь утомления, переедания и проч., которую он ведет. Температура нормальная, но пульс смутительный.

Выпал снег с ночи на четверть аршина и лежит до сих пор. Вчера при северном ветре было 3 градуса мороза, сегодня полтора градуса тепла и тихо. Я знала, что погода дурно повлияет на Льва Николаевича, это теперь всегда так.

К Альтшуллеру в телефон не дозвонились. Хожу за Львом Николаевичем совсем одна, хотя все предлагают помощь. Но пока я не свалюсь сама, я люблю ходить за ним самостоятельно, хотя трудно ужасно, иногда невыносимо с его упрямством, самодурством и полным отсутствием знания медицины и гигиены. Например, доктора велят есть икру, рыбу, бульон, а он вегетарианец и этим губит себя.

Читала удивительно хорошую книжечку, перевод, «Об обязанности человека» Иосифа Мадзини. Какие мысли, какой язык, полный силы, простоты, краткости и убедительности 2 И. Мадзини. Об обязанностях человека. М., 1902 ( ЯПб). Толстой считал эту книгу «превосходной» ( ПСС, т. 54, с. 118). См. также письмо Толстого к сыну Мадзини, Luciano Mazzini, от 7/20 марта 1905 г. ( ПСС, т. 75, с. 233). . Переписывала еще «О религии», кроила себе лиф. Никуда не хожу, боюсь оставлять Л. Н. даже на полчаса.

5 января . Вчера вечером и всю ночь Льву Николаевичу было очень плохо: перебои в сердце, стеснение в груди, бессонница, тоска. Несколько раз я вставала к нему, пил он среди ночи молоко с ложечкой коньяку, принимал (сам спросил) строфант. К утру немного заснул. Был вчера вечером доктор Тихонов и сегодня днем опять. Нашел уплотнение печени, слабость сердца и атонию кишок. Все эти недуги давно появились, но теперь они как-то несомненнее и зловеще идут своим течением, все тяжелее и чаще проявляя свои угрожающие симптомы.

Сам Л. Н. очень угнетен, нас всех от себя удаляет и зовет кого-нибудь, только если что нужно. Сидит в кресле, читает или лежит. Днем опять спал мало.

Лежит снег, на ноле температура. Весь день дул страшный ветер. И все тоскливо, безнадежно как-то! Голова тяжела. Получила от Сухотина телеграмму, что они все приезжают в Крым на зиму. Рада, что Таня еще поживет с нами, рада, что Саше будет подруга, и Дорик миленький, да и Алю я теперь полюбила. Только бы Л. Н. поправился! О поездке в Москву уже не думаю пока, и во всяком случае будет страшно уехать. А очень, очень нужно!

Сижу дома, шью, порчу глаза; отупела, как бывало, в молодости, в Ясной Поляне, когда годами живешь ровной, без подъемов жизнью. Но тогда были дети...

8 января . Несколько тяжелых дней болезни Льва Николаевича. Пульс все слабый, частый. Вчера были оба доктора: Тихонов и Альтшуллер. Прописали два раза в неделю экстракт крушины (растение) в таблетках и шесть дней по пять капель три раза в день — строфант. Но Лев Николаевич ничего не хочет делать, вдруг взбунтовался. А я так устала от вечной сорокалетней борьбы, от хитрых уловок и приемов, чтобы хоть какими-нибудь путями заставить принимать то или другое лекарство и вообще помочь себе. Вообще всякая борьба мне стала не под силу. Иногда так хочется от всех на свете удалиться, уйти в себя хоть на время.

Болезнь Л. Н. мне стала очень ясна за это время: больны кишки, полная атония, плохи печень и желудок. Надолго ли хватит сил Л. Н. переживать эти периодические нездоровья — кто знает.

Было вчера ночью, с 6-го на 7-е, 8 градусов мороза, ветер страшный. Сегодня 4 градуса тепла, но мрачно, серо и скучно.

Вчера все наши ездили на концерт Гольденвейзера. Остались Ольга и я. Сидела весь вечер одна в гостиной, шила, писала, порчу все свои глаза, и, наконец, заснула на диване. Л. Н. давно уже спал, а наши вернулись около двух часов.

Сегодня все утро переписывала «О религии» Льва Николаевича. Это более социалистическое, чем религиозное произведение.