— Ступай, отдохни, — сказал проезжающий басистым голосом.
— Прокоша, — окликнул он уже выходившего слугу, — скажи смотрителю, чтоб к вечеру были сдаточные.
Когда слуга вышел, проезжающий опять углубился в чтение.
— Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, — сказал масон. — Никто один не может достигнуть до истины, только камень за камнем с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени воздвигается храм Соломона, который должен быть достойным жилищем великого бога. Ежели я знаю что нибудь, ежели я дерзаю сам, ничтожный раб, приходить на помощь ближнему, то только от того, что я есмь составная часть великого целого, что я есмь звено невидимой цепи, начало которой пропадает в небесах. Вот как мы стараемся постигнуть бога, граф. В чем же состоит ваше созерцание творца и его творения? Скажите мне его, граф, — сказал масон и закрыл глаза.
<— Да... я... да, отчего же?... — сказал Pierre. —Да, я бы желал знать, в чем состоит истинное... франмасонство. Какая цель его? — спросил Pierre.
— Цель? Воздвижение храма Соломона, — сказал старичок и закрыл глаза. «Вы ничего не понимаете... так и должно быть», говорило его выражение.
— Познание натуры, любовь к богу и любовь к ближнему, — прибавил старичок после молчания. И он опять закрыл глаза с выражением, говорившим: «это ты можешь понять». Они помолчали минуты две.
— Но это отчасти цель христианства, — сказал Pierre, всё притворно смеясь. Старичок не отвечал.
— Познание натуры... познание натуры, — потом повторил несколько раз Pierre.
— Какими же путями вы дошли до того, чтобы постигать натуру?
— На это есть целый свод наук. Науки открыто стремятся к этому. Есть физика, химия, ботаника, которые стремятся к постижению натуры.
Старичок кивал головой, как бы одабривая каждое слово Pierr’a. На последних словах он остановил Pierr’a, входившего в умственное, раздраженное одушевление.
— Да, но чем более они стремятся к этому, тем более они развиваются, тем более теряют из вида свою главную цель — постижение гармонического целого натуры. Наука одна, — сказал старичок.
— Какая это наука? — сказал Pierre.
И в то время, как он говорил это, он боялся, что старичок не
