I.

48 Гости после оперы собирались у Княгини Врасской. Приехав из оперы, Княгиня Мика, как ее звали в свете, Приехав из оперы, хозяйка только успела в уборной опудрить свое худое, тонкое лицо и49 жилистую худощавую шею и грудь, стереть эту пудру, подобрать выбившуюся прядь волос, приказать чай в большой гостиной и вызвать мужа из кабинета, как уж одна за другой стали подъезжать кареты,50 к их огромному дому и высаживать гостей с помощью лакеев свой груз и гости, дамы, мущины, выходили на широкий подъезд, и огромный швейцар беззвучно отворял огромную стеклянную дверь, пропуская мимо себя приезжавших. Это был небольшой избранный кружок петербургского общества, случайно собравшийся пить чай после оперы у Княгини51 Врасской Тверской, прозванной в свете Княгиней52 Мика Нана.53 На полях вкось вписано: Борьба. Он говорит: «что вы со мной сделали». Она говорит: «простите меня и оставьте».

Почти в одно и тоже время хозяйка с освеженной прической и лицом вышла из одной двери и гости из другой в большую гостиную с темными стенами, глубокими пушистыми коврами и ярко освещенным столом, блестевшим белизною скатерти, серебряного самовара и чайного прибора. Хозяйка села за самовар, сняла перчатки и, отставив розовый мезинчик, повертывала кран, подставив чайник, и, передвигая стулья и кресла с помощью незаметных в тени лакеев, общество собралось у самовара и на противоположном конце, около красивой дамы в черном бархате и с черными резкими бровями. Разговор, как и всегда в первые минуты, дробился, перебиваемый приветствиями, предложением чая, шутками, как бы отыскивая, на чем остановиться.

— Она необыкновенно хороша, как актриса; видно что она изучила Каульбаха, — говорил дипломат.

— Ах, пожалуйста, не будем говорить про Нильсон. Про нее нельзя сказать ничего нового, — сказала толстая белокурая дама, вся белая, без бровей и без глаз.

— Вам будет покойнее на этом кресле, — перебила хозяйка.

— Расскажите мне что-нибудь54 злое и смешное забавное, — говорил женский голос.

— Но вы не велели говорить ничего злого. Говорят, что злое и смешное несовместимы, но я попробую. Дайте тему.55 На полях вкось сверху вписано: Две дамы царствуют: безбровая бойкая и черная красавица, молча и обиженная, злая.

— Как вам понравилась Нильсон, Графиня? — сказал хозяин, подходя к толстой и56 красной белокурой даме.

— Ах, можно ли так подкрадываться. Как вы меня испугали, — отвечала она, подавая ему руку в перчатке, которую она не снимала, зная что рука красна.57 и сморщенна — Не говорите, пожалуйста, про оперу со мной. Вы ничего не понимаете в опере. Лучше я спущусь до вас и буду говорить с вами про ваши маиолики и гравюры. Ну, что за сокровища вы купили последний раз на толкучке? Они, как их зовут, — эти, знаете, богачи банкиры Шпигельцы — они нас звали с мужем, и мне сказывали, что соус стоил 1000 рублей; надо было их позвать, и я сделала соус на 85 копеек, и все были очень довольны. Я не могу делать 1000 рублевых соусов.

— Нет, моя милая, мне со сливками, — говорила дама58 вся в кружевах и брилиантах без шиньона, в старом шелковом платье.

— Вы удивительны. Она прелесть.

Наконец разговор установился, как ни пытались хозяева и гости дать ему какой-нибудь новый оборот, установился, выбрав из 3-х неизбежных путей — театр — опера, последняя новость общественная и злословие. Разговор около чернобровой дамы установился о приезде в Петербург короля, а около хозяйки на обсуждении четы Карениных.

— А59 Кити Мари не приедет? — спросила толстая дама у хозяйки.

— Я звала ее и брата ее. Он обещался с женой, а она пишет, что она нездорова.