— Мы ему расскажем, когда вернемся, — шутя сказал ей Л. Н.

Софья Андреевна спорила с Александрой Львовной о том, как нужно брать на фортепьяно сильные аккорды: нужно ли надавливать только пальцами или всей рукой и нужно ли при этом нагибать верхнюю часть тела. Л. Н., прислушавшись к их разговорам, шутя сказал, что следовало бы нарисовать такую карикатуру, где пианист, когда берет аккорды, подымает ноги вверх и стоит на руках.

Шла речь про М. А. Шмидт.

Л. Н.: Если буду жив, то ее навещу завтра. Надо думать про смерть. При прошлой болезни я видел, как это хорошо, если не боишься смерти.

Мария Львовна рассказала мне, что Л. Н. говорил, что у него поколебалась бы вера в бога, если бы не было равновесия счастья и несчастья в жизни всех людей. Все мы — во всей нашей жизни, не только земной — одинаково счастливы и несчастливы. У дяди Сережи была трудная жизнь, он был неверующий и страшно страдал, но, умирая, издавал звуки: «Ах! ах!», как будто увидал что-то, что-то понял. Может быть, он в эти минуты испытывал такое благо, которое искупило все его страдания...

Еще Мария Львовна рассказала, что когда-то Татьяна Львовна отдавала свою землю в Овсянникове* В пяти верстах от Ясной Поляны. мужикам в аренду по низкой цене, и арендная плата вносилась в общую кассу для помощи тем, у кого пала лошадь, кто погорел, и т. п. В первый год платили исправно и разумно тратили деньги: раз помогли нескольким погорелым односельчанам, в неурожайный год купили овса на семена, выкопали общественный пруд. Но потом, видя, что контроля над деньгами нет, перестали платить и даже стали барышничать арендой. Когда Татьяна Львовна вышла замуж, она продала всю пахотную землю мужикам по 100р. за десятину. Мужики за год аренды и после покупки очень поправились: не ходят на сторону, перестали пьянствовать.

— Я тоже, — сказала Мария Львовна, — хочу так поступить: отдать свою землю крестьянам, только буду сама собирать аренду и расходовать на их нужды.

24 декабря. Утром Л. Н. с владимирским семинаристом. Подарил ему свой переплетенный, единственный в Ясной экземпляр «Христианского учения» и другие книги.

Позднее с восторгом говорил о нем Марии Александровне и Павлу Ивановичу, называя его философом.

После завтрака я пошел к Марии Александровне 1 М. А. Шмидт жила в имении Т. Л. Сухотиной Овсянниково. , семинарист — до Засеки — со мной. Он происходит из Нижегородской губернии, из крестьянской семьи; хотел бы попасть в университет. Л. Н. же советовал ему стать учителем и учиться, приобретать образование частным образом. Не знает, что делать* Позднее приписано: «Через полгода он принес Л. Н. свою большую статью, которая Л. Н. не понравилась 2 См. запись 16 июля 1905 г. . Еще через год-полтора он опять был в Ясной, весь охваченный революционным настроением. Он шел пешком, без денег, на юг к своему другу, главное, для того, чтобы своими глазами видеть, что делается в наиболее революционно настроенных местностях России, и, думаю, самому возбуждать народ и участвовать в «освободительном движении». Хотя он и был увлечен революционной деятельностью, он все-таки еще сомневался, достигает ли она своих целей. Когда он уходил, глаза его горели, на серьезном лице было выражение: «погибать — так погибать». Больше мы про него ничего не слыхали. Вероятно, погиб где-нибудь». .

У Марии Александровны застал И. К. Дитерихса.

Мария Александровна не была рада моему приходу: ей не нравилось, что меня гоняют к ней; говорила, что каждую зиму так хворает, что это проходит. Незадолго до меня приехал Л. Н. верхом, согрелся в передней, вошел минут на пять к Марии Александровне (после он мучился — не причинил ли ей волнения), поговорил с ней и скоро уехал.

Мария Александровна сказала мне:

— Когда хорошенько подумаю о словах Льва Николаевича, всегда нахожу, что он прав; иногда мне кажется, что он ошибается, но, подумав хорошенько, убеждаюсь, что это я не понимала дела.