— Как это странно видеть Льва Николаевича таким крепким и бодрым, а в Крыму он умирал. Думал, что умирает, говорил мне о завещании. Я кормила его с ложечки, так как он не в состоянии был поднять руку, поднести ложечку к губам. Отец не будет здесь лежать, — Мария Львовна показала на кладбище, — он просил мать, чтобы его похоронили в лесу, указал место. Софья Андреевна и Ясная Поляна вылечили его. Здесь он чувствует себя очень хорошо. После Крыма посвежел здесь. Когда Лев Николаевич вернулся из Крыма в Ясную Поляну, сказал: «Я точно свою старую одежду надел».

Мария Львовна любит животных. У Марии Львовны одухотворенное лицо. Это больше всякой физической красоты. Смирение, услужливость, тактичность, внимательность.

Лесков как-то заметил, что в присутствии Марии Львовны хочется сказать: «Отойди от меня, я человек недостойный».

Л. Н. спросил меня, слежу ли я за развитием медицины.

— К сожалению, нет.

— Но читаете медицинские газеты? Почему же не читаете? — спросил Л. Н.

— Много практики и много читаю политической прессы.

— Это вы бросьте; у вас, наверное, отец, братья читают газеты, от них услышите все новое, важное. А то вы целый месяц читаете газеты, а результат какой?

Вечером Л. Н. говорил:

— Сегодня я читал Сютаева 1 Кн. А. С. Пругавина «Религиозные отщепенцы. Очерки современного сектантства». Вып.1 (Сютаевцы. — Апостол Зосима. — Еретики). СПб., 1904 ( ЯПб, дарств. надпись, пометы). , Архангельского 2 Т. читал в рук. «Кому служить?» А. И. Архангельского. Отр. из нее за подп. Бука помещены в «Круге чтения». Впервые на рус. яз. напеч. в Бургасе (Болгария) в 1911 г.; в России: «Кому служить?» С вступ. ст. И. И. Горбунова-Посадова. М., 1920. . Начал выписывать из Сютаева. Как он хорошо отвечает на возражение, что если мы не будем употреблять насилие, то турки завоюют нас: «Победи ты турка в себе, и тогда, когда мы будем так жить, сами турки придут к нам, чтобы жить по-нашему».

Л. Н. читал больше часа, а затем другие — еще час читали «Кому служить?» Архангельского.

— Люблю вслух читать сочинения, о которых хочу создать себе представление, какое впечатление они произведут на других, — сказал Л. Н. — Переношусь в слушателей, замечаю, ясно ли им, следят ли, не скучно ли им. Некоторые места у Архангельского были растянуты, много метафизики, я сокращал. Много хорошего, искренно и горячо написано, язык прекрасный. Архангельский лучше Эмерсона. Его мысль та, что насилие, которым хотим установить благоустройство (извне на людей действовать), портит людей. У нас был кучер, который после нас служил у мирового судьи. Был самолюбив, попал в тюрьму, тюрьма его совсем испортила, научился там худому. В каждом человеке есть божественное начало, действуйте на это.

— Вечером уже писать не могу, — сказал Л. Н., — вечером только читать хочется да мечтать, о чем надо писать. Вы, молодые, тоже чувствуете усталость вечером?

— Хочется написать катехизис для детей. Усвоение взглядов истины проложит в их душе путь, по которому им легче будет двигаться, жить. Слова «бог» буду по возможности избегать, к этому пусть сами доберутся, пусть это вытекает из того, как они должны жить.

Мария Львовна рассказывала: Мария Александровна спросила пастушка: «Где бог?» — «На небушке». — «Нет, в душах наших». — «Больно он-то в нас нуждается», — возразил ей пастушок.