Отнес раз сапожник работу по заказу. Сдал хозяину, получил деньги, взял еще работу — старые сапоги починить, и пошел домой. Идти было сапожнику <глухим местом верст десять. На половине дороги остановился сапожник, присел на камень, достал лепешку и хотел полудновать. Только собрался укусить, вдруг слышит — не далеко от дороги кто то вздыхает. Прислушался сапожник — точно вздыхает и стонет. Постонет, затихнет и опять завздыхает и застонет и заплачет. Засунул сапожник лепешку, поднялся и пошел по голосу. Только сошел к лощинке прочь с дороги, смотрит — человек задом к дороге, весь нагой и на спине под лопатками две кровавые раны. Сидит обнявши руками колена и плачет. Человек, видно, молодой, тело белое, чистое, голова опущена и по плечам лежат и наперед висят русые кудрявые волосы. Подивился сапожник и раздумался: что за человек? Или лихой или добрый человек. Если лихой человек — как бы меня не обидел. Он молодой, я старый. А если добрый человек, свяжешься с ним, надо его одеть. Не с себя же снять — ему отдать. Сам думает сапожник: лучше не подходить, а сам идет к человеку. Подошел вплоть, оглядел еще — нет ни на нем ни при нем никакой одежи. Подивился сапожник, подошел вплоть, ударил по плечу и говорит: здорово, милый человек. Что сидишь один в глухом месте. Дело к ночи, надо к жилью прибиваться. Перестал человек плакать, поднял голову и оглянулся на сапожника и говорит: Куда мне идти? К людям иди. А то что же сидишь плачешь. Сколько не плачь, нагое тело прикрыть и брюхо кормить надо. Слезами не поправишь. Видит сапожник — лицо светлое, глаза ясные. И говорит человек: как мне не плакать. Чем я был и чем стал. И спрашивает сапожник и говорит: Да ты кто и откуда и кто тебя обидел. И отвечает человек: и кто я и откуда я, нельзя мне сказать, а обидеть меня — никто не обидел, меня Бог наказал. Сказал и опять заплакал. И говорит сапожник: Бог наказал, Бог и простит. А кто ты ни будь, все равно тебе здесь ночью нагому быть нельзя, надо в село. А тело прикрыть надо. Век люди людям помогают. Скинул с себя сапожник кафтан, скинул сапоги новые, опорки надел и отдал кафтан и сапоги человеку. На, надевай. Голодный поле перейдет, а голый из печи не вылезет. Надевай да прибивайся к жилью, а мне домой надо. И пошел сапожник своей дорогой.

* № 6.

Жил в деревне у мужика сапожник. Летом в рабочую пору подсоблял он хозяину в поле, а остальное время чеботарил: старое чинил, подметки подметывал, латки накладывал, переда переставлял, а когда дадут товар, и новые шил по заказу. Своего товара не на что купить было что заработает, то и проест. Звали сапожника Семен, а прозывали больше Сёма, Сёмочка. Понадобилось раз Сёмочке перед осенним заговеньем верст за 10 сапоги снести, Вышел Семен после завтрака. Пока дошел — снес сапоги, пока получил деньги за работу, пообедал у мужика, пока зашел к другому, должок старый получил, да еще взял старые сапоги в починку, стал уж вечер. Идет, сам с собой думает, свои заработки считает, обдумывает, как бы как бы на зиму на новую шубу собрать. Другой раз и пошел бы работы взять — холодно. Старая уж вытерлась вся, да и бабе нельзя без ней — воды ли принести или рубахи постирать. И вслух сам с собой говорит: 2 р. 40 за сапоги получены, говорить, Егор рубль с четвертью тоже отдал, без малого четыре, у жены в укладке 3 с полтиной есть. Если Тихоныч отдаст — и шуба. Попрошу овчинника кума, он мне овчинку по 1 35 отдаст, больше 8 не пойдет. Восемь рублей, 8 четвертей, 8 гривен — 10 с чем то. Ну скажем 11. За шитье два рубля. За котик. Без малого 15 влезет. Все 7 рублей недохватки. Без шубы нельзя. Об шубе думает, а сам и без шубы согревается. Уж и смеркаться стало.

Пришлась по дороге лощинка с мосток за версту от дома. Только стал спускаться в лощинку Семен, глядь — направо моста на бугорке за кустом сидит что то белое. Сразу не рассмотрел Семен в сумерках. Человек не человек, скотина — тоже не скотина, а что то чудное. Сошел пониже Семен. Что за чудо! человек голый сидит один за кустом, точно прячется. Уж не лихой ли человек.87 На поле приписано: особо. Он молодой да разутый, мне от него не уйти, назад ли бежать или вперед идти, все равно догонит, а коли какой несчастный, тоже мне с ним возжаться нечего, что мне с ним делать. Не с себя же снять, да ему последний кафтан отдать Подумал, подумал Семен и пошел полевее от места на крутой всход, подальше от человека. Бог с ним совсем, и глядеть не буду на него, а если вскочит, тогда опорки скину да побегу, что Бог даст. Сошел Семен на ручей, перепрыгнул, хотел не глядеть, да не удержался, глянул, видит — сидит человек все также, человек видно молодой, тело чистое, белое, и сидит весь нагой, в комочек собрался, точно от стыда укрывается, сидит и дрожит, только глядит на Семена. Стал Семен подниматься, опять хотел не глядеть, опять оглянулся, видит — сидит человек, опустил голову и точно плачет. И повернулось у Семена сердце. Кубарем соскочил Семен с кручи, подошел к человеку. Кто тебя обидел? Кто ты, как сюда попал? И заговорил тихо человек. — Нельзя мне тебе сказать, добрый человек, кто я. Никто меня не обидел, меня Бог наказал. Сам говорит, а голос дрожит, точно плачет. Как услыхал Семен тихий голос, увидал лицо чистое, красивое [1 неразобр.] у него сердце. Швырнул Семен палку с сапогами на земь, распоясался, распахнул, скинул кафтан и подал человеку. На, надень, хоть как нибудь к жилью прибьешься. Стал было человек говорить что то, да Семен перебил его. Сапоги надень. А вот

Снял было Семен и картуз, да лысине холодно стало. Думает: у него волоса кудрявые, а у меня лысина во всю голову надел опять картуз. Оделся человек и низко поклонился и говорит. Спаси тебя Господь, добрый человек, за твое добро, только скажи ты мне одно: сейчас ты шел, говорил: как тебе надо деньги собрать, шубу сшить, а теперь ты вот не то что шубу шить, а последний кафтан отдал. Зачем ты так сделал?

И не знал Семен, что сказать.

— Будет толковать то. Зачем? Зачем? Коли сделал, так знаю, зачем. Вот тебе и сказ. Улыбнулся человек и еще раз поклонился Семену.

Повернулся Семен, пошел к дому. В рубахе ему холодно было и он в припрыжку вбежал в гору и зачастил по дороге.

Пришел Семен ко двору, уже огни зажгли. На улице никто не видал его без кафтана. Первая увидала хозяйка и так и ахнула на него, что он без кафтана. — Кафтан где?

Не пропил. Дай срок, скажу. Вот и деньги, вот и Аксютке и Мишке гостинцы. Достал деньги, отдал жене, баранки ребятам.

— Кафтан то где?

И рассказал Семен про голого человека. Покачала головой хозяйка, но ничего не сказала. — Поужинали и стали считать деньги. Посчитали, посчитали. Хоть на кафтан поддевку купить надо, да нашлись еще нужды и вышло, что шубы заводить нельзя. Только потушили огонь, загрохало кольцо калитки.