2.
11-го Октября 1805 года1505 мушкатерский полк, построившись в ротных колоннах, ожидая смотра главнокомандующего, стоял на один из полков последней колонны подошел к Браунау и, прежде чем расходиться поротно по назначенным квартирам, остановился [на] ровном поле в стороне от большой дороги, в двух верстах от1506 Браунау. Полк только что пришел с похода был в походной форме, как города.1507 Немецкой городок с старою стеною крепости и средневековым собором, голые жневья полей, изрезанных мелкими полосками, направо внизу на реке деревенька с черепишными крышами, обсаженная облетающими фруктовыми деревьями, и большая дорога, обсаженная деревьями — виднелись ясно в теплом свете южного осеннего дня.
Главнокомандующий желал видеть войска, и смотр был назначен в походной форме.1508 так как полк только что пришел к месту своего назначения.
Немцы из соседней деревни и проезжающие собирались смотреть войско, хотя смотры в окрестностях Браунау уже стало обыкновенное зрелище. На дороге около дерева стояли, сложив свои ноши на край дороги, три немки с мальчиком и старик в синем сюртуке, который, как опытный человек, на своем грубо горловом, народном немецком языке, объяснял зрителям то, что они видели.
— Dies da ist das erste Regiment, zweite Regiment,1509 [Этот там первый полк, второй полк] — говорил он, указывая на правильные, неподвижные четвероугольники.1510 батальонов с их светлыми штыками, белыми штанами в крагах, ранцами и шинелями за спинами, крестами перевязей, киверами с помпонами и ранцами с скатанными шинелями, подымавшимися за спинами и дававшими каждому солдату издалека вид какого то тяжелого, горбатого, неестественного, допотопного зверя
— Ist das der Oberst?1511 [А это полковник?] — спрашивала одна, указывая на1512 барабанщика верхового адъютанта.1513 Не совсем, тот больше
— I bewahre! Aber der da mit der goldnen Schnur.1514 [Боже сохрани! Но вон тот с золотым шнуром] — Он указывал на другого офицера.
— Sind es alles Russen?1515 [Все они русские?] — спрашивал мальчик.
— Nicht alles Russen, aber es sind welche dadrunten. S’sind verschiedene, sind Kroaten, sind Schweizer dadrunten und Kosaken da aus Siberien,1516
[Не все русские, среди них есть разные, есть кроаты, есть швейцарцы, есть казаки из Сибири]
— отвечал старик. — Gieb Acht. S’wird geschossen,1517
[Внимание. Теперь стрельба начнется]
— сказал он, обращая внимание на крики, раздавшиеся
Махальные подбежали к фрунту, а за махальными подъехали к впереди стоявшим начальникам два верховые.
Махальные ошиблись. Это ехал не главнокомандующий, а адъютант его.1519 которому велено было сказать, что главнокомандующий не будет выходить из коляски садиться верхом, а только пройдется пешком по рядам, ежели время позволит. Войска состояли из двух полков и одной роты артиллерии. Начальники стояли впереди с их свитой.
Полковник, стоявший перед фронтом полка, окруженный несколькими офицерами, был скорее широкий, не столько от одного плеча к другому, сколько от груди к спине, мужчина лет 40 с красно круглым, озабоченным и довольным лицом, снизу так складно вставлявшимся чисто выбритым подбородком в очень высокий, по тогдашней форме, воротник мундира, что понятно было, как стыдно и неловко должно было быть полковнику, коли бы кто нибудь мог увидать его без этого высокого подгалстника и красного воротника. Мундир с блестящими,1520 очевидно умышленно высоко поднятыми на круглых плечах эполетами,1521 (эполеты особенно густые, как известно, делают исключение из общего закона тяготения и вместо того, чтобы давить плечи вниз, поднимают их кверху) как будто они не книзу, а кверху тянули его плечи, новый глянцовитый мундир был узок, так же как и панталоны, и полковник, видимо, не мог уничтожить в самом себе сознание красоты округлостей своего полного, здорового тела. Это сознание препятствовало совершенной свободе движений полковника. Переходя с одного конца дороги, на которой он стоял, на другой, полковник подрагивал на каждом шагу, грациозно слегка склоняясь в сторону. И эта подрагивающая походка, видимо умышленно усвоенная, показывала, что, кроме воинской дисциплины, в полковнике живы были струны участия к общественной жизни и прекрасному полу.1522 На груди полковника висели два мирные ордена — Станислава и Анны, доказывавшие, что звание полкового командира заслужено было полковником не на полях битвы. По почтительным и внимательным, но нетревожным лицам господ офицеров, батальонных командиров, адъютанта и других видно было, что подчиненные хорошо знали своего начальника, как приятного знакомого за партией виста, или за обедом,1523 когда полковник назывался Петр Егорычем и, как все смертные, кушал суп и говорил о политике и прекрасном поле. но с которым надо было быть осторожным, когда он был в шарфе и знаке. На всех лицах выражалась важность занимавшего всех дела.
Полковник остановился, молодецки загнув наружу руку, взялся за темляк, тряхнул эполетами, устремил свой взгляд на ряды 3-й роты.1524 в которой что то зашевелилось и опять затихло, и нахмурился. Полковой адъютант погнулся вперед и, следя за взглядом начальника, выражал на всей своей наружности желание устранить неприятность, беспокоившую полковника, и сожаление в невозможности угадать этой неприятности. >
— Послать командира! — и в рядах послышались голоса, вызывающие командира 3-й роты, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера. Когда звуки усердных голосов, которые, перевирая, кричали уже: — Полковника в 3-ю роту, — дошли по назначению, требуемый офицер, дожевывая что-то, показался из-за роты и, хотя и человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, быстро и легко побежал к полковнику.1525 Прежде, чем он отбежал от роты, он повернул свое старое, худое, загорелое и сморщенное лицо с багровыми пятнами около носа к солдату, только что вошедшему на свое место в рядах. — Уж я говорю, что за вас. Посмотрите за вашего копченого гуся какая трепка будет ваш тулупчик, что будет. Ой, ой! Говорил — после. Нет... — проговорил он на бегу, обдавая всю шеренгу изо рта запахом копченого гуся и водки.
