— Ваше сиятельство! Вы ранены? — сказал Козловский, с своим мрачным и непредставительным видом всё время ехавший подле Кутузова.

— Рана не здесь, — сказал Кутузов, останавливая лошадь и доставая платок, — а вот где, — он указал вперед на всё подвигавшиеся колонны французов и на батальон, который остановился. Тем же залпом, которым ранен был Кутузов, ранен баталионный командир, стоявший впереди, убито несколько солдат и подпрапорщик, несший знамя. Баталионный командир упал с лошади. Знамя зашаталось и, падая, задержалось на ружьях соседних солдат.2583 никто не подхватил его. Рана Кутузова была замечена. Батальон остановился. Передние ряды стали и несколько выстрелов без команды послышалось в рядах его. Кутузов прижимал красневший от крови платок к раненой щеке.2584 и заметив замешательство батальона, с отчаянием и страданием в голосе вскрикнул: — Ох, ох, всё пропало, коли баталион этот смешается, — проговорил он про себя.

— Ааа! — промычал Кутузов, как бы от боли, ударил2585 нагайкой шпорами лошадь и вскакал в середину баталиона. За ним оставались в это время только князь Андрей и Козловский.

— Стыдно, ребята. Стыдно! — закричал он, бросая платок на землю.2586 с невольным выражением страдания в голосе Но солдаты с недоумением оглядывались.

— Вперед! ребята!

Солдаты, не двигаясь, стреляли и не шли на батарею, которая уже переставала стрелять и от которой в равном расстоянии, не более ста шагов, были спереди французы и сзади наши. Но французы шли, а наши стояли, стреляя. Очевидно было, что участь сражения зависела от того, кто решительнее бросится к этим пушкам.

— Оох — с выражением отчаяния промычал еще раз Кутузов и, взглянув машинально на окровавленный платок, он, как бы вспомнив свое молодое время, свой Измаильский штурм, вдруг выпрямился, блеснул единственным глазом и поскакал вперед.

— Ура! — закричал он голосом, который очевидно по слабости и старческой хриплости своей не отвечал всей энергии его настроения. Услыхав свой голос и почувствовав свое физическое бессилие, он, как бы отыскивая помощи,2587 сознавая свою слабость с сверкающим, опущенным зрачком целого глаза и с зверским, совершенно изменившимся выражением лица оглянулся на адъютантов. Козловский первый попался ему. Он обежал его взглядом и остановился на князе Андрее.

— Болконский, — прошептал он2588 со слезами мольбы в голосе дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. — Болконский, — прошептал он, указывая на расстроенный баталион и на неприятеля, — что же это? Но прежде чем он договорил это слово, князь Андрей, чувствуя также слезы стыда, злобы и восторга, подступавшие ему к горлу, уже двинулся вперед, чтобы исполнить то, чего от него желал Кутузов и к чему он так давно готовился. Он толконул лошадь, обскакал Кутузова и, подъехав к упавшему знамени, спрыгнув, сам не помня как, с лошади, он поднял знамя.

— Ребята, вперед! — крикнул он детски-пронзительно. Лошадь, почувствовав себя на свободе, фыркая и задрав хвост, маленькой и гордой рысцой побежала из рядов баталиона. Только что князь Андрей схватил древко знамени,2589 и, чувствуя в себе удесятеренные силы, выбежал вперед и закричал ура! таким резким и звучным голосом, что никто из знавших как в то же мгновение десять пуль прожужжали мимо его, но он был цел, хотя несколько солдат упали около него.

— Ура! — закричал князь Андрей и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним. И действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат и весь баталион с криком — ура! — побежал вперед.

Никто из знавших князя Андрея не поверил бы теперь, глядя на его бодрый решительный бег и счастливое лицо, что это был тот самый князь Болконский, который с такою усталостию волочил свои ноги и речи по петербургским гостинным, а это был именно он, настоящий он, испытывавший в эту минуту высшее наслаждение, испытанное им в жизни.

Унтер-офицер баталиона, подбежав, взял2590 упавшее и волочившееся колебавшееся в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять подхватил знамя и, положив его через плечо, бежал вперед, не давая перегонять себя солдатам.2591 Баталион тронулся, прошел шагов двадцать вслед за князем Андреем. Князь Андрей шел, не глядя вперед на неприятеля, а оглядываясь вокруг себя и продолжая находиться всё в том же состоянии невольного и подробного наблюдения всего окружающего. Он видел солдат, помнил их лица и все выражения, видел офицера Тимохина с красным носом, веселого и беззаботного, шедшего подле него, помнил звук голоса и даже запах водки, которым пахнуло изо рта Тимохина в то время, как он, подольщаясь к адъютанту, сказал ему: — С такими молодцами, как вы, итти весело, — помнил неровности поля жневья, по которому он шел, канавку, в которой он чуть было не спотыкнулся, помнил всё, исключая того, что он бесцельно и беспричинно шел на верную смерть. Он подходил к батарее, стрелявшей картечью, и издалека с радостию узнал на ней жалкую и милую, симпатическую фигуру Тушина, с своей трубочкой ковылявшего между орудий. В то время, как он подходил, рядовые солдаты французской колонны уже вбегали на батарею, передки скакали прочь, артиллеристы отбегали. Князь Андрей уже был в двадцати шагах от орудий, он бежал вперед с своим баталионом под сильнейшим огнем французов, обегая падавших вокруг него, но и тут в эту минуту он не думал о том, что ему предстояло. Но невольно яркими красками отпечатывались только в его воображении все окружающие впечатления. Он до малейшей подробности видел и помнил фигуру и лицо рыжего артиллериста, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул его к себе за другую сторону. Немного подальше солдата, посередине четырех орудий, он видел, стоявшего с виноватым и сконфуженным видом, того самого Тушина, который так поразил его под Шенграбеном.

Тушин, видимо не понимая значения минуты и как бы забавляясь комизмом своего положения, улыбался глупою, жалкою улыбкой, точно такою же, какою он улыбался, стоя без сапог в деревне Грунте у маркитанта перед дежурным штаб-офицером, и глядел на подходивших к нему французов с угрожающе перевешанными ружьями. «Неужели убьют его?» подумал князь Андрей, «прежде, чем мы успеем подбежать?»2592 Видел упавшего подле себя солдата и подумал, что солдат этот вероятно спотыкнулся. Но это было последнее, что видел и думал князь Андрей. Вдруг, как бы со всего размаха крепкой палкой, кто то из ближайших солдат ударил его в левый бок. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его от столь интересных в это время наблюдений. Но вот странное дело: ноги его попадают в какую то яму, подкашиваются и он падает. И вдруг ничего нет,2593 кроме ограниченного клочка жневья с измятой соломой кроме неба, высокого неба с ползущими по нем серыми облаками — ничего, кроме высокого неба. «Как же я не видал прежде этого высокого неба?» подумал князь Андрей. «Я бы иначе думал тогда. Ничего нет, кроме высокого неба, но и того даже нету, ничего нет, кроме тишины, молчания и успокоения».

Когда упал князь Андрей, баталион опять смешался, побежал назад, увеличивая смятение задних. Толпа набежала на императоров и их свиту, увлекая их за собой на ту сторону высот Працена. Никто не мог не только остановить этого бегства, но даже и узнать от бегущих причину его. В свите императоров этот панический страх, усиленный еще более передачею и неизвестностью, дошел до такой степени, что в пять минут от всей этой блестящей свиты императоров при Александре I не осталось никого, кроме его лейб медика Вилье и берейтора Эне.