Офицер, заведывавшиы в цепи, крикнул на Долохова: прочь из цепи.
— Чего? — хмурясь, ответил Долохов.
— Полноте, идите, — сказал Брыков. — Что вы какой нынче сердитой, Ваську своего избили.
— Такой день, видно. Всё думали драться, а вот третий день стоим, ничего не делая. — Долохов находился в том состоянии озлобления, которое находило на него по временам. Произошло ли это от волненья, он напрасно готовился к сраженью второй день, или от голода, но он с утра был зол и в своей роте, где, с одной стороны щедростью, с другой — решительностью, он заставил уважать себя, его боялись нынче. Долохов был нынче в том сердитом, бешеном
— Коли не пойдем в дело, кому-нибудь кровь
— Вы хоть и разжалованный, а будьте учтивы, — сказал цепной офицер.
— Полно, полно, Долохов, — сказал Брыков. Долохов замолчал: несмотря на бешенство, он, с свойственным ему тактом, знал, он зависит от Брыкова и, презирая его, покорялся ему.
В цепи все говорили о близости сражения, в арьергарде было другое.
Долохов, отходя от цепи, слышал этот хохот, но и в нем оно не утишило того желания подраться с французами, которое мучало его всё время отступления.>
— Ведь надо же мне это проклятое несчастие, — сказал Долохов своему ротному,1759 весело отходя шедшему подле него. — Три месяца в походе и ни разу не попасть в1760 дело рукопашную.
— Э, батюшка! у нас говорят: ни от чего не отказывайся, никуда не напрашивайся.
— Да, вам хорошо, а мне ведь сермяга то надоела. Да и так хочется подраться, хочется. Так и пропорол бы брюхо1761 этому гренадеру то там. кривоносому этому в синем то, что раскачивался так...1762 В голосе и походке Долохова выражались избыток силы, которую он не знал куда деть употребить лучше, как на то, чтобы пропороть брюхо французскому гренадеру
— И рад бы пропороть, да кусаются, — со вздохом отвечал ротный.
— Не укусят! Вы как хотите там судите. А я знаю, что все трусы. Из ста человек девяносто девять — трусы. Ведь я видел под Амштетеном.