Потом Л. Н. говорил, что слышал про Серафима Саровского, про Тихона Задонского, что это были люди высокой нравственности.

30 июня. С прогулки Л. Н. взошел на террасу, взял «Новое время» и посмотрел письма и адреса писем к Софье Андреевне, нет ли от детей, Нестеров спросил его о здоровье.

— Слаб, мало спал.

Владимир Григорьевич привез неоконченный «Свод мыслей» Л. Н., ему в подарок (большой ящик с ремингтонными 18 томами). Л. Н. ему очень рад. Умилился и сказал, что это история его мыслей. Вечером за чаем Л. Н. с Нестеровым говорил о писании портретов. Л. Н. заступался за Крамского, Bonnat и высказался против того способа писать «яркими красками природу», каким Нестеров пишет. Нестеров объяснял этот способ тем, что молодое поколение художников (8—20 лет) имеет изощреннейшее зрение для красок природы, пишет акварели ярче, чем писали лет 8—20 тому назад. «Мои ученики меня уже опередили, еще ярче пишут», — сказал он.

Микеланджело Л. Н. нравится, Канова не нравится, Фра-Анджелико нравится, Веласкес — менее. Рембрандт — искусственный.

Л. Н. согласился с выражением Нестерова, что это «пересол» (Рембрандт) и что он есть и в новой музыке и в новой литературе.

— Гомер, Диккенс, Виктор Гюго в добрых сочинениях — одно и то же художество (искусство), — сказал Л. Н. — Был Гаршин, более сильный, потом Чехов — последний, потом никто.

Л. Н. был не в духе, горячился — наверное, от недомогания. Сегодня был слаб; рано, часов в 10, ушел спать.

Л. Н. читает Ольденберга «Будда», русская книга. Она у Л. Н. постоянно на полке в кабинете, среди двух десятков других выдающихся книг по религии. Александре Львовне дал переписывать «Евангелие».

Л. Н. ( может быть, мне): Самоотречение — это не форма. А надо работать над собой (в себе), чтобы относиться к людям с любовью и уважением.

1 июля. Я уехал на родину из Ясной к отцу, родным, друзьям.

2 августа. Вчера вернулся из дому в Ясную. Этот раз было видно, что были мне рады и Л. Н., и Софья Андреевна, и Александра Львовна. Застал Черткова, приехавшего поработать. Л. Н-ча застал здоровым, бодрым, веселым. За обедом были: Звегинцева с племянником Черкасским, адъютантом варшавского генерал-губернатора Скалона. Он рассказывал про ряд покушений. Л. Н. просил перестать о том, больно было ему. После играли в шахматы. Приехал Дима Чертков, потом пришли Перна, Рябов и Досев, — болгарин двадцати одного года, очень симпатичный, детски искренний человек, А. Б. Гольденвейзер, С. Д. Николаев. Владимир Григорьевич работал днем в павильоне в саду. Л. Н. беседовал с ними в кабинете. Сегодня было очень много просителей и других посетителей у Л. Н.

Л. Н. ( в 4.30 с балкона громко): Саша, а Саша! Что палец твой?

Александра Львовна: Что, папа̀?