«Приноси в жертву людей для Бога. Иди в Мекку и Медину для Бога». «Ставь свечи и целуй мощи для Бога.268 Ешь постное. Люби ближнего Откажись от себя. Убей свою плоть. Люби врагов. Отдай именье нищим — для Бога», т. е. делай наилучшее из того, что ты понимаешь таким, для Бога, т. е. для непостижимого. Это общий ответ на то, что надо делать, но религии, кроме того, дают и ответы на то, как надо делать, и дают ответы не разумные, но самые понятные и доступные для самых низших существ (доступные для обезьян), ответы примерные, в к которых выражено, как убивать жертву, как идти в Мекку, в каком платьи, что есть.

Во всякой религии есть ряд последователей главного примера учителя, и нужно только подражать им.

4) Таковы ответы верований, глядя на них независимо от своего личного отношения к вере. Человек чувствует опасность и ищет спасения, и вера примером, действием и словом дает ему средство спасения.

Для дикого человеческая жертва есть спасение от опасностей этой жизни, грома, пожара, войны, для некоторых и спасение от гневного Бога после смерти, для будистов это спасение от жизни, для магомет магометан , христиан — это тоже спасение от смерти. Но, глядя так на веру и подводя их все вместе с идолопоклонника идолопоклонниками под одно начало спасения, для разума тотчас же представляется вопрос: не есть ли всё это суеверие и предрассудок, и самое разнообразие путей спасения не есть ли доказательство, что все они ложны?

Вот тут-то так естественно и разумно кажется сказать: если для дикого убийство представляется истиной, а для будиста аскетизм, для христианина самопожертвование, то так как истина одна, то очевидно, что вера не имеет истины, а потому ложна. Но вера ищет не внешней истины, а спасения, и различие формы спасения не исключает единства содержания.

Единство в том, что каждый ищет спасения и находит его только в отречении от себя.

5) Каждого человека лично вера, какая бы она ни была, вполне удовлетворяет, не проявляя никакого противоречия. Если она являет противоречия, он изменяет ее. Дикий, пока не знает ничего противного идолу, отрицается своей воли, спасается идолом, но если магометанин сказал ему о Боге неведомом творце, он оставляет его, и нет противоречий. Я, христианин, откинул противоречия икон, мощей, чудес и удовлетворяюсь средствами спасения христианского, так как не знаю и не могу себе представить другого высшего начала началу отречения себя и любви.

Всё это очень плохо.

На завтра:

1) Страх Божий есть начало премудрости.

В чем выражается этот страх: гром, смерть, пороки.

Если нет, то не для того и говорю.

2) Вера выражается и передается не словом, а делом, примером.

То были патриархи, потом Христос.