4) В виноградную резку Марьяна потайком от отца 2 раза ходила ночью в заброшенный сад к Урвану; и Урван целовал и обнимал ее и говорил, что из похода он вернется богатым и что тогда дедука Илюшка согласится на их свадьбу.

5) «Что-ж он так простился со мной, ничего не сказал?» думала Марьяна. «После брата я ему поднесла лучшего вина и еще закраснелась, боялась, что он что нибудь скажет, а он выпил, шапку снял, прочь коня повернул и прощай. Только видела я, как он плетью взмахнул, ударил справа, слева коня, изогнулся, гикнул и выстрелил в землю из пистолета». —

6) Марьяна оглянулась, но на дороге видно было только облако пыли, в котором играло заходящее солнце — не видать было больше ни брата, ни побочина, и она еще крепче запела песню.

7) Она пришла домой с подругой и остановилась у ворот соседней хаты. Бабука Улита, Урванова мать, подошла к ней и молча облокотилась на плетень, глядя на нее.

8) они помолчали немного. «Что проводили, нянюка?» сказала старуха. «Проводили, бабушка, проводили». Старуха вздохнула: «Что конь весел пошел?» — «Весел пошел, бабука, и сам весел поехал».

«Ну», сказала старуха.

9) Но Марьянкина мать высунулась из-за соседнего плетня и сердито закричала на свою дочь: «Что на улице играешь, разве праздник? расстрели тебя в сердце, поганая девка, проводила брата, ну и довольно; сымай хороший кафтан, разувайся да ступай скотину убирать, видишь солнце то где. Слава те Господи выросла, пора матери пособлять».

10) Старуха Улитка отошла от забора и вздохнувши пошла в свою хату. Она боялась соседки Степаниды, потому что Степанида была богата и домовитая хозяйка, а Улита была одинока и ничего у неё не было. Когда Урван был дома, он не слушал своей матери и ничего в доме не работал, а только гулял с молодыми казаками.

11) Марьяна вошла к себе в хату, расстегнула широкую грудь, сняла канаусовый бешмет, разула синие чулки и сняла с белых ног черевики; она поддернула выше рубаху, взяла жердь и пошла загонять и доить скотину.

12) Когда она убрала скотину, налепила кизика на заборы и нарубила топором дров на подтопки, она надела старый бешмет, завязала платком кругом голову и лицо, так что одни черные глаза были видны, и взяла в широкий рукав рубахи и за пазуху арбузного и тыкнаго тыковного семя и вышла за ворота на завалинку.

13) Она грызла желтое семя и кидала шелуху на сухую дорогу и молча смотрела вперед на потухавшее небо и на белые снежные горы, блестевшия за рекой. Тени темнея сливались в сумрак, белый пар поднимался над камышами и сырой ветер тянул с Терека. Станичной народ ходил по своим делам мимо по улице и, проходя, здоровался с девкой. —

14) Большой сильной старик с длинной седой бородой нес ружье за плечами и восемь убитых фазанов висели зa поясом вокруг его широкого стана. Он, остановившись против Марьяны, приподнял папаху и сказал: «здорово живете, нянюка! Что крестного сына моего проводила, Терешку Урвана?»

15) «Здорово, дядя Гырчик», отвечала казачка сердито и грубо. — «Что мне твоего Урвана провожать, разве он мне родич? Давно чорта его не видала», и она отвернувшись нахмурила черные брови.

16) Старик покачав головой засмеялся. «Скоро ж ты, девка, его разлюбила. Дай семячка, да чихирю б поднесла старику, всю ночь просидел на сиденке, а нынче курей настрелял. Возьми вот, мамуке отдай», сказал он, взяв из-зa пояса одного из красноперых тяжелых фазанов. «Поднеси же, красавица, право».

17) «Семячка на, сам бери, а вина проси у мамуки», отвечала Марьяна, открывая на белой груди прореху рубахи; и старик загорелой рукой взял горсть семя из за пазухи девки.