В то время немирные партии горцев врывались в русские укрепления, грабили и убивали и опасность была везде.1146 Но эти всадники ехали слишком смирно, притом в конвое были донские казаки. Это были мирные, но кто такие, я не мог догадаться. И потому первое чувство, испытанное мною при виде этих людей, был страх и готовность борьбы. Но всадники ехали тихо и, очевидно, составляли конвой каких то двух людей, ехавших впереди. Один из1147 ехавши впереди этих двух людей был очевидно офицер из горцев,1148 Он был в черной черкеске, с галунами на хозырях и белом бешмете, оружие на нем было с серебряными хозырями. лошадь под ним была крупная, золотистая, карабахская. Сам он был сухой, черный, горбоносый человек средних лет, одетый в синюю черкеску с изобилием серебра на одежде и на оружии. Это был тип, очень обыкновенный на Кавказе и скорее неприятный: ни русский, ни горец, а что-то среднее. Но зато другой, ехавший с ним рядом на белой, небольшой и не сытой, но превосходной по ладам, с арабской головой лошади, прòезд которой он, очевидно, сдерживал, был1149 неширокоплечий сухой человек в папахе очень определенный, красивый и цельный тип настоящего горца. Он был одет в белую черкеску1150 стянутую ремнем без набора, на котором спереди висел большой без всяких украшений, только спереди на ремне был большой золотом отделанный кинжал и так же отделанный пистолет за спиной1151 через плечо висела и шашка. Папаха его была обмотана какой то белой тканью. Он сидел очень прямо и неподвижно высоко на седле, с очень согнутыми ногами на коротких стременах,1152 в ноговицах и красных чувяках. Лицо этого его человека у него было самое простое строгое и необыкновенно важное и строгое спокойное, небольшой нос, и смотрел только перед собой. Маленькая черноватая бородка и усы, не закрывавшие1153 довольно толстые строго сложенные губы,1154 под небольшими усами. Если было что особенного в лице, так это было небольшой сухой нос, почти сходящиеся на лбу брови и1155 очень широко расставленные глаза, красивые выпуклые,1156 и влажные спокойные черные глаза. Он был1157 человек во всей силе, и ему сух и широкоплеч, и ему можно было дать от тридцати пяти до пятидесяти лет.

Конные встретились1158 мне со мною, когда я не дошел немного1159 проехав немного дом воинского начальника.

— А где воинский начальник дом? — спросил меня офицер из горцев по русски с армянским акцентом.

Я указал ему.

Они остановились.

— Поды, скажи — Хаджи-Мурат приехал, — сказал1160 он мне горский офицер.

1161 Я взглянул на Хаджи-Мурата и не верил своим глазам «Так вот он какой, знаменитый Хаджи-Мурат», подумал я и взглянул на человека в чалме на белой лошади. Хаджи-Мурат,1162 тоже взглянул на меня не поворачивая головы, покосился на меня своими прекрасными глазами, потом1163 подозвав ехавшего обратился назад к ехавшему за ним1164 корноухого рыжему с красным лицом чеченцу в оборванной черкеске и заломленной назад курпеем к голове папахе.

Чеченец подъехал1165 к нему и заговорил с ним не на татарском языке, который я понимал немного, а по чеченски, с теми странно гортанными свойственными этому языку звуками.1166 которыми отличается этот язык от всякого другого

Хотя это было и не мое дело, я пошел в дом воинского начальника с заднего крыльца1167 и застал Марью Дмитриевну в кухне, где она, засучив рукава, размещала по формам через кухню.

— А! —1168 что вам, — спросила Марья Дмитриевна назвала меня. — Что вам? — спросила она, разрезая на кусочки такое же белое, как и ее1169 руки, комки теста. руки с засученными выше локтя рукавами, белое тесто.1170 — Где Иван Матвеевич?

— Хаджи-Мурат приехал, спрашивает Ивана Матвеевича.

— Да что вы, с ума сошли?

— Стоит у крыльца.

— Иван Матвеевич в канцелярии. Подите, что ли, кликните. Да не может быть? Да зачем же он сюда? — всё спрашивала Марья Дмитриевна.1171 спуская, однако, рукава своего платья

— Да кто ж его знает.