— Скажи ему, что235 мне говорить я не хочу с ним говорить.

И сказав это, Хаджи-Мурат опять стал ходить. Статский236 В подлиннике: Шт Штатский советник, не переставая, следил за ним глазами. Один раз Хаджи-Мурат оглянулся и, увидав этот устремленный на себя взгляд, подошел к статскому советнику237 В подлиннике: Шт Штатскому и, хлопнув его рукой по плеши, продолжал ходить.

Переводчик объяснил Хаджи-Мурату, что он в чине полковника. Хаджи-Мурат кивнул головой в знак того, что он знает, и продолжал ходить. Когда пристав пришел с золотыми,238 Против этих слов на полях написано: Как призывают Хаджи-Мурат сел к нему и, сосчитав, взял золотые в рукав черкески239 Над словами: рукав черкески вписано: и потом и только что хотел выдти, когда в горницу вошел фельдфебель и доложил приставу, что из гор *** вышли в цепь два лазутчика к Хаджи-Мурату.

Хаджи-Мурат240 пере перепонял остановился, глаза его загорелись, и только что переводчик стал говорить ему, как он уже закивал головой, приговаривая: «Ая, ая», и тотчас же,241 уложив сунув золотые в карман, обратился к приставу,242 прося пос поскорее принять выражая желание поехать к ним.243 Против данного абзаца на полях написано и обведено кружком: Как лазутчиков принимают

— Не нужно. Их сюда приведут.

Через полчаса Хаджи-Мурат сидел в своей комнате на ковре с двумя горцами. Один был высокий, сухой, черный тавлинец, другой кривой старик. Известия, принесенные ими, были для Хаджи-Мурата нерадостные: семейство Хаджи-Мурата, его жена с малыми детьми была отвезена в Ведено,244 В подлиннике ошибочно: Ведени и выручить ее не было никакой надежды. Вали-Магома был отправлен к Шамилю в Чечню. Шамиль прямо сказал, что если Хаджи-Мурат вернется, то всё будет забыто, если же нет, то Вали-Магоме вырвут глаза.245 Верну Долго говорили лазутчики. Больше говорил старик. Тавлинец молчал. Хаджи-Мурат сидел, не поднимая головы. Наконец, старик, сказав: «Какой твой ответ?», замолчал. Хаджи-Мурат246 достал два золотых монета, дал по одно одному старику и тавлинцу и опять замер в той же позе, облокотив руки на247 согну согнутые скрещенные ноги и опустив голову в папахе. Молчание продолжалось долго. Хаджи-Мурат думал248 Верну Вернуться и думал решительно. Он знал, что думает теперь в последний раз и необходимо решение.

«Вернуться, — думал он, — бежать? Это можно. Но сдержит ли Шамиль слово. А что, как он не отдаст мне сына». Он вспомнил сына таким, каким он видел его последний раз, кидающим каменья и с249 ястребом и смеющимся на крик сестры соколом. «Да, сокол», думал Хаджи-Мурат и вспомнил сказку тавлинскую о соколе, который был пойман, жил у людей и потом вернулся в свои горы к своим. Он вернулся, но в путах, и на путах бубенцы остались на нем. И соколы испугались этих бубенцов и пут и не приняли сокола.250 а заклевали его «Лети, где ты был, где надели на тебя серебряные бубенцы. У нас нет бубенцов, нет и пут».251 Но Сокол не хотел покидать родину и остался. Но другие соколы не приняли и заклевали его. «Так заклюют и меня», думал Хаджи-Мурат.252 Но По пуст пусть «Остаться? Но если останусь и Шамиль сделает над сыном то, что грозит?» и Хаджи-Мурат вспомнил, как Кази-Магома253 осле ослепил велел254 В подлиннике: велеть. ослепить Керима, который бежал от него к аварцам, и велел сделать это Хаджи-Мурату. Хаджи-Мурат помнил, как он призвал Керима и255 велел объявил ему решение Шамиля, и как Керим256 вынул кинжал переспросил, правда ли, что Шамиль за его всю службу велел ослепить его? «Правда». «Так пусть он знает, что не он, а я сам не хочу смотреть больше на его257 злодейское собачье лицо, не хочу видеть и света белого», и Керим258 зац впустил себе кинжал в правый глаз и вырвал его, и не успела кровь залить ему лицо, как он то же сделал с левым. «То же сделают и с Вали-Магомой,259 думал — подумал Хаджи-Мурат и содрогнулся. — Нет, нельзя этого, уйду260 в го горы назад. А там будет, что будет». И Хаджи-Мурат поднял голову и,261 сказал достав два золотых, отдал лазутчикам по одному и сказал:

— Идите.

— Какой будет ответ?

— Ответ будет, какой даст Бог. Идите.

Лазутчики встали и ушли, а Хаджи-Мурат молча ушел к себе. У себя он постучал в стену кинжалом и тотчас же Софедин, мягко ступая в своих черных разношенных чувяках и в спущенных ноговицах, вошел в комнату.

262 — Давай бешмет Хаджи-Мурат снял бешмет, оставшись в одной желтой шелковой рубахе, и263 кинул расстелил бешмет на стол264 Софедин *** как , — бешмет стукнул о стол, — и положил рядом стопочку золотых.

— Эти зашью, а больше некуда, — сказал Софедин, сгребая золотые в руку и тотчас же, достав из под кинжала ножичек, стал своими короткопальцовыми ловкими руками пороть подкладку, ниже пояса. Весь бешмет был прошит золотыми от груди и ниже пояса. Золотых было вшито семьсот штук.

ОДИН ИЗ ЧЕРНОВИКОВ (РАЗРЕЗАННЫЙ) ГЛ. XXII „ХАДЖИ-МУРАТА“.