— Отдайся живой!

Опять выстрел. И опять Хаджи-Мурат, выхватив вату,326 заткнул завалился за лошадь и заткнул рану в боку.

— Убит! убит! — закричали горцы и бросились к нему.

— Нет еще, — и Хаджи-Мурат, выхватив кинжал, бросился к тому, в которого он два раза промахивался, и не успел тот поднять руки, как кинжал пропорол ему брюхо. Но в то же время две пули пробили грудь Хаджи-Мурата.327 и подбежавшие стали рубить его Он упал. Он умирал и вдруг понял это. И Вали-Магома такой, каким он его видел последний раз, свистящим и кидающим камни и смеющимся, представился ему. Вспомнилась ему улыбающаяся, краснеющая Марья Дмитриевна, вспомнился ему и враг, сам328 Шам Шамиль высокий рыжий Шамиль с своим торжественным величием. И Вали-Магома, и Шамиль, и Марья Дмитриевна — всё смешалось в одно и из за всего выступил Алла, от которого он пришел и к которому шел теперь. И он вдруг понял всё. Что этого не надо было. Что всё было не то. Все думали, что кончилось. Но вдруг его страшная окровавленная голова поднялась из-за лошади. Он поднялся весь, поднял голову кверху329 крикнул и остановился. Все замерли.

Вот его то в эту минуту мне наполнил запыленный сломанный репей.

Смущение нападавших продолжалось недолго. Еще две пули ударились в грудь Хаджи-Мурата. Одна попала в золотой и отскочила, другая попала в сердце.

— Алла! — проговорил330 Х Хаджи - М Мурат он, упал навзничь и уже не двинулся.

Шамардино

14 августа 1896.

Л. Толстой

Это было на Кавказе сорок пять лет тому назад, в декабре 1851 года,331 на левом фланге кавк кавказской линии, там, где шла война с горцами. в самый разгар войны с Шамилем. В передовой крепости Шахгири или Воздвиженской332 фельдфебель 2-й роты Куринского полка, вернувшись от ротного у которого он застал попойку и карты (так что ротный командир, красивый, всегда веселый, молодой, бывший гвардейский офицер, вышел к нему только на минутку), передал приказ по полку: выступать завтра до зари 2-й роте за Шахгиринские ворота с топорами и харчами на день. только что333 стоя перед пробили334 утреннюю вечернюю зорю,335 Зач: и люди стали на молитву, как подошел сам Петрович, фельдфебель, три раза раненный, с тремя нашивками и двумя Георгиями. пропели «Отче наш»,336 и люди получив поужинали щи и кашу с салом337 и стали расх расходиться и получили приказ, принесенный фельдфебелем, завтра выступать с топорами до зари за Шахгиринские ворота.338 люди стали расходиться

— Панов, Кондаков и Никитин, в секрет за ворота.339 Зач: — Ладно, — сказал старый Панов

Ночь была тихая и темная с маленьким морозом. Солдаты вышли и, сложив ружья, сели.

Панов, старый служака, пьяница, не переставая ворчал. Никитин возражал Панову, очевидно не для того, чтобы возражать, а только для того, чтобы показать свое мастерство говорить.340 и проводить время

— Рубим, рубим, а ничего не вырубили, — говорил Панов. — Она опять вся пуще зарастет, а он..... его мать, на лето засядет в чащу, не вышибешь его оттель.341 Против слов: Рубим, рубим... его оттель на полях написано и обведено кружком: секреты,