Дойдя до этого места, Кондаков снял ружье с плеча, стукнул его о земь и остановился.
— Шабаш, ложись, ребята.
Другие два солдата сделали то же. Хотя курить запрещалось, Никитин все-таки закурил, Панов затягивался из его трубки, и между ними начался разговор.
Никитин был молодой человек, недавно сданный по очереди из большой хорошей семьи Владимирской губернии. Дома осталась молодая еще мать, красавица жена, три брата с женами и ребятами. Никитин, Петра, пошел охотно за брата. Но теперь, как это часто бывает, он раскаялся в своем добром поступке. Тоска съела его. Зачем он бросил богатый дом, родительницу, жену; зачем живет здесь, на чужой стороне, ходит рубить лес без толку и стреляет по татарам? Не мог сжиться Петра с этой жизнью, и курил, и пил он, и тоска всё хуже и хуже одолевала его. Два раза он думал бежать, да и выходил за крепость, но482 вспоминал о доме молился и проходило.483 Солдаты товарищи Особенно тяжело было Петру то, что солдаты товарищи, которые по его соображениям должны были испытывать то же, что и он, не только не понимали его, и когда он заговаривал с ними о своей тоске,484 Он говорил совсем другое. смеялись над ним, но, напротив, как будто были совсем довольны своей жизнью и гордились ею.
485 — Что, Иван Фадеич, долго это так будет? — Эх, житье, — сказал Петра, садясь на землю и отчищая под собой сухие листья и ветки.
— Люди живут домом, жены, дети, своя дома работа...
— Вот и видно, мужик необтесанный, — сердито крикнул486 Фельдфебель Кондаков. — Дома жена, родители, — передразнивая487 молодого солдата Петра, повторял Кондаков. — Тут, брат, не жена, а служба царю и отечеству.
— Какая служба! Руби и руби. А она опять вся пуще зарастет, а он.... его мать, на лето засядет в чащу, не вышибешь его оттель, — сказал Панов.
— Как же, выбила.
— Вот так-то выбила
— Да смотрю — стоптал.
— То-то, стоптал, мужик, ходить не умеешь.
— Говорят, так на месте и положили, — сказал барабанщик.
