17 октября. Я чувствую себя неспособной достаточно понимать его и потому так ревниво за ним слежу. За его мыслями, за его действиями, за прошедшим и настоящим. Мне хотелось бы всего его охватить, понять, чтоб он был со мною так, как был с Alexandrine, а я знаю, что этого нельзя, и не оскорбляюсь, а мирюсь с тем, что я для этого и молода, и глупа, и недовольно поэтична. А чтоб быть такой, как Alexandrine, исключая врожденных данных, надо быть и старше, и бездетной, и даже незамужней. Я бы не оскорбилась тем, что у них была бы переписка в прежнем духе, а мне только грустно бы было, что она подумает, что жена Левы, кроме детской и легких будничных отношений, ни на что не способна. А я знаю, что как бы я ревнива ни была, ревнива к душе его, а Alexandrine из жизни не вычеркнешь, и не надо — она играла хорошую роль, на которую я не способна 29 Alexandrine — двоюродная тетка Л. Н. Толстого А. А. Толстая. Толстой познакомился с ней в 1853 г.; их дружеская переписка, продолжавшаяся 47 лет, представляет исключительный интерес по разнообразию ее содержания и той откровенности, С какой Толстой раскрывал перед А. А. Толстой свои взгляды, творческие замыслы, душевные волнения. Толстой сам называл ее своей лучшей автобиографией. Перечитывая копии этих писем в последний год своей жизни, Толстой говорил: «Когда я оглядываюсь на свою долгую, темную жизнь, воспоминание об Alexandrine — всегда светлая полоса» («Переписка Л. Н. Толстого с гр. А. А. Толстой». СПб., изд. Толстовского музея, 1911, с. VI). . Напрасно не послал он ей письма. Я плакала, потому что я прежде не слышала от него всего, что он написал, и потому, что он написал. «То, что я сам только про себя знаю». И вам еще сообщаю, — а жена тут ни при чем. Я бы хотела с ней поближе познакомиться. Сочла ли бы она меня достойной его? Она и понимала и ценила его хорошо. Я нашла в столе письма от нее, и они навели меня на мысль о ней и ее отношениях к Леве. Одно письмо отличное. Несколько раз приходило мне в голову написать к ней и не сказать о письме Леве, но не решалась. Она сильно меня интересует и очень нравится мне. Все это время, с тех пор как я прочла письмо Левы к ней, я о ней думала. Я бы ее любила 30 В письме, начатом 17 октября 1863 г., Толстой писал А. А. Толстой: «У меня лежит начатое на 4-х страницах письмо к вам, но я его не пошлю» ( ПСС, т. 61, с. 23). Письмо неизвестно, очевидно, в нем Толстой откровенно писал о своей семейной жизни, поэтому его содержание так взволновало С. А. Толстую. В отправленном же письме (от 17...31 октября 1863 г.) он писал: «Я счастливый и спокойный муж и отец, не имеющий ни перед кем тайны и никакого желания, кроме того, чтоб все шло по-прежнему» ( там же, с. 24). . Я не беременна, сужу по нравственному своему состоянию, и желаю, чтоб так продлилось. Я люблю его ужасно и чувствую заботу, как усиливается эта любовь. Мне сегодня так хорошо, ясно и покойно; верно оттого, что он меня так любит нынче. Я не верю в то, что он опустился. С терпением жду, когда кончится это временное, неспокойное состояние его духа и недовольство собой. Мне радостно бывает, когда я вижу, что ему нравственно лучше, и я боюсь его состояния. Эта нравственная работа в нем сокращает его жизнь, а она мне так необходима.

28 октября. Что-то не то во мне, и все мне тяжело. Как будто любовь наша прошла — ничего не осталось. Он холоден, почти покоен, сильно занят, но не весело занят, а я убита и зла. Зла на себя, на свой характер, на свои отношения с мужем. То ли я хотела, то ли я обещала ему в душе своей. Милый, милый Левочка. Его тяготят все эти дрязги; на то ли он создан? А я еще сердита, прости мне, господи. Я ужасно его люблю, мне грустно, я не умею быть счастлива, не умею и других делать счастливыми. Бессилие нравственное гадко; я себе противна. Стало быть, любовь не велика, если бессилие. Нет, я его ужасно, очень люблю. И сомнения нет, не может его быть. Подняться еще бы, муж милый, ужасно милый. Где он? История 12-го года. Бывало, все рассказывал — теперь недостойна. А прежде — все его мысли были мои. Счастливые минуты были, чудные, теперь их нет. «Мы всегда будем счастливы, Соня». Мне ужасно грустно, нет у него этого счастия, которого он так достоин и которого ждал.

13 ноября. Жаль тетеньку — она не долго проживет. Все больна, ночью кашель, не спит. Худые, сухие руки. Весь день о ней думаю. Он говорит: пожить в Москве. Я этого ждала. Ревность к идеалу, приложенному к первой хорошенькой женщине. Такая любовь ужасна, потому что слепа и почти неизлечима. А я ни капли не осуществила и не могу осуществить идеала. Я брошена. Ни день, ни вечер, ни ночь. Я — удовлетворение, я — нянька, я — привычная мебель, я — женщина. Всякое человеческое чувство я стараюсь заглушить в себе. Пока машина действует, греет молоко, вяжет одеяло, просится на охоту, ходит взад и вперед, чтоб не задумываться, — жизнь возможна и даже сносна. А на минуту одна, задуматься, так жить нельзя. Разлюбил. А зачем не умела. Нет, чем же — судьба. Была минута, — это я каюсь, — минута горя, когда мне все показалось так ничтожно перед тем, что он разлюбил меня; ничтожно его писательство, что он пишет про графиню такую-то, которая разговаривала с княгиней такой-то; 31 Очевидно, имеется в виду один из набросков начала «Войны и мира». а потом я почувствовала к себе же презрение. У меня будничная жизнь, смерть. А у него целая жизнь, работа внутри, талант и бессмертие. Я стала его бояться и минутами чувствовать совершенное отчуждение. Он сам меня так поставил. Я, может быть, сама виновата, у меня характер испортился, — но с некоторых пор я чувствую, что я не та для него, чем была, что я брошена. И я не мечусь, слава богу, как бывало, а стерпелась; но мне ничто уж и не весело и ничто меня не волнует. Что со мной — я не знаю. Я знаю, что у меня верное чутье.

19 декабря. Зажгла две свечи, села за стол, и мне стало весело. Я малодушна, пуста. Мне нынче беспечно лениво и весело. Мне все смешно и все нипочем. Мне хочется кокетничать, хоть с Алешей Горшком, и хочется злиться хоть на стул или что-нибудь. Я четыре часа играла в карты с тетенькой, он сердился, а мне было все равно. Когда вспомню Таню, сделается больно, что-то уколет 32 Речь идет о романе между Т. А. Берс и С. Н. Толстым, продолжавшемся с лета 1863 по июнь 1865 г. См.: Кузминская, с. 218—230; 299—304; 351—366. . И я даже это отстраняю, так у меня нынче глупо на душе. Ребенку лучше, может быть, это мне весело. В эту минуту я бы хотела бала или чего-нибудь веселого. Мне будет досадно потом на себя, но я не могу переменить этот дух. Меня злит, что Лева мало занимается и даже совсем не чувствует и не понимает, что я его так люблю; и за это мне хотелось бы ему что-нибудь сделать. Он стар и слишком сосредоточен. А я нынче так чувствую свою молодость, и так мне нужно чего-нибудь сумасшедшего. Вместо того, чтоб ложиться спать, мне хотелось бы кувыркаться. А с кем?

24 декабря. Что-то старое надо мной, вся окружающая обстановка стара. И стараешься подавить всякое молодое чувство: так оно здесь, при этой рассудительной обстановке, неуместно и странно. Один Сережа молод или моложе других душой 33 С. Н. Толстой приезжал в Ясную Поляну из своего имения Пирогово; в 1863 г. ему было 37 лет. . Я потому люблю, когда он приезжает. О Леве у меня составляется мало-помалу впечатление существа, которое меня только останавливает. Эта сдержанность, которая происходит от этого останавливания, сдерживает также всякий порыв любви. И как любить, когда все так спокойно, рассудительно, мирно. Однообразно — да еще без любви. Ничего делать не хочется. Я жалуюсь — как будто я несчастна. Да я и несчастна — он меня стал мало любить. Он это сказал, да я и прежде знала. А про себя не знаю. Я так мало его вижу и так боюсь его, что не знаю, насколько я его люблю. Хотелось Таню отдать за Сережу, да нынче и это показалось страшно. За что Маше? 34 К началу романа С. Н. Толстого с Т. А. Берс М. М. Шишкина 15 лет была его гражданской женой, и у них было несколько детей. Все рассуждения Левы о душевных ящиках — воображение идеализма, каков он и есть, а нисколько не утешение мне.

1864

2 января. Таня и Таня. Вот моя главная мысль. Устала желать, грустить и стараться. Я, как Лева и как тетенька, — все бог. А тяжело, грустно, ужасно бы хотелось им обоим счастия. Я не в духе — и чувствую. В Туле скука, устала. Купила бы весь город, такое малодушие, но была благоразумна. Лева мил, что-то было детское в выражении, когда играл. Я вспомнила и поняла Alexandrine. Я поняла, как она его любила. Бабушка 1 Бабушка — так Толстой шутя называл А. А. Толстую, хотя она была старше его только на 11 лет. Симпатии их были взаимны. В 1857 г. Толстой пережил искреннее увлечение ею, о чем говорят дневниковые записи от 11 мая и 22 октября 1857 г.: «Как я готов влюбиться, что это ужасно. Ежели бы Александрин была 10-ю годами моложе. Славная натура» и: «Прелесть Александрин, отрада, утешенье. И не видал я ни одной жепщины, доходящей ей до колена» ( ПСС, т. 47, с. 127 и 160). . Сейчас рассердил, говорит: «Когда не в духе — дневник». Что ему за дело? Я не не в духе в эту минуту. Ужасно оскорбительно и больно всякое мало-мальски колкое слово; он должен бы больше беречь мою любовь к нему. Я сама боюсь быть дурна и нравственно и физически.

27 марта. Весь журнал запылился: так давно не писала, а нынче захотелось тихонько, как когда дети прячутся, написать все, что в голове. Ужасно хочется всех любить и всему радоваться, но если кто дотронется до этого чувства — все рассыплется. Вдруг такая нежность к мужу, доверие, любовь, может быть, оттого, что вчера пришло в голову, что могу ведь и его лишиться. Нынче тем более уверилась, что не могу и не буду, ни за что не буду думать об этом. И слушать не стану, если кто заговорит, и его не стану слушать. Я так люблю Таню, за что мне ее портят? И не испортят, все это напрасно. Мне с ней будет весело, я буду заниматься. Я для нее многое могу сделать по чувству, а по обстоятельствам почти ничего. Я буду ее рассеивать сколько могу. У меня будут дети Таня и Сергушка 2 С. А. Толстая имеет в виду свою младшую сестру Т. А. Берс, которой в октябре 1863 г. исполнилось 17 лет, и девятимесячного сына Сергея. , я буду о них заботиться, и это будет славно. И мне кажется, что теперь я меньше эгоистка, чем в прошлом году. Тогда я скучала брюхом и скучала, что не могу принимать участие в общих удовольствиях. А теперь я радуюсь своей радости, и мне веселее всех.

22 апреля. Осталась одна, и так я целый день крепилась не задумываться и не оставаться сама с собой наедине, что вечером, теперь, все прорвалось в потребности сосредоточиться и выплакаться и выписаться в журнале, хотя бы мне и веселей и лучше было написать ему, если б было близко и возможно. Выписываться нечего, скучно, пусто, просто жизни нет. Пока Сережа на руках, все как будто за что-то держишься, а вечером, когда он спать лег, все хлопотала, бегала, как будто у меня дел пропасть, а, в сущности, просто не хотела и боялась задуматься. Все кажется, что он на охоте, на пчельнике или по хозяйству и вот-вот воротится. Ждать-то я привыкла, всегда только он воротится в то самое время, когда, если б еще немножко, и терпение лопнуло бы. Для того, чтоб мне его не так жаль было, я все хочу выдумать что-нибудь неприятное в жизни с ним и не могу, потому что как я его себе представляю, так знаю, что ужасно люблю его и все плакать хочется. Поймаю я вдруг себя в какую-нибудь минуту и подумаю, вот же мне не скучно, и, как нарочно, в ту же самую минуту так сделается скучно. Ложусь сейчас в первый раз в жизни одна совершенно. Мне все говорили положить рядом Таню, а я не хотела — пускай или Лева, или уж никто в мире, никогда. Вот бы ему легко было умирать, я так была бы верна ему всегда. А как я стала в нем теперь уверена, даже страшно. Смешно на себя, сижу и глотаю слезы, как будто стыдно плакать о том, что без мужа скучно. И так еще плакать 4 дня. Я вдруг сделаю глупость и поеду в Никольское. Я чувствую, что способна, если немножко запустить себя и свои слезы. Журнал и это писание меня расстроили еще больше. На что я годна, если у меня так мало силы воли и способности что-нибудь переносить. А что делает он, не хочу думать. Ему, верно, и легко и не скучно, и он не плачет, как я. Мне оттого не стыдно, что я одна, что журнал мой я не пишу почти, и он перестал смотреть, не написала ли я что и что именно. Не решаюсь лечь, одна, я слабею, чувствую, что скоро Таня из гостиной услышит, что я плачу, и мне станет стыдно, а я так была благоразумна целый день 3 Настроение С. А. Толстой было вызвано отъездом Толстого в Никольское-Вяземское с заездом к С. Н. Толстому в Пирогово. .

3 ноября. Странное чувство, посреди моей счастливой обстановки постоянная тоска, страх и постоянная мысль о смерти Левы. И все усиливается это чувство, с каждым днем. Нынче ночью и все ночи такой страх, такое горе, нынче я плакала, сидя с девочкой 4 4 октября 1864 г. у Толстых родилась дочь Татьяна. , и ясно мне делалось, как он умрет, и вся картина его смерти представлялась. Это чувство началось с того дня, как он вывихнул себе руку 5 26 сентября 1864 г. на охоте Толстой упал с лошади и вывихнул правую руку. Тульские врачи вправили руку, но неудачно, поэтому 21 ноября Толстой уехал в Москву на консультацию с врачами, и там 28 ноября ему произвели новую операцию. . Я вдруг поняла возможность потерять его и с тех пор только о том и думаю. Живу теперь в детской, кормлю, вожусь с детьми, и это иногда меня рассеивает. И часто думаю я еще, что ему скучно в нашем бабьем миру, а я чувствую себя до того неспособной делать его счастливым, чувствую, что я хорошая нянька — и больше ничего. Ни ума, ни хорошего образования, ни таланта — ничего. Я бы уж желала, чтоб случилось скорее что-нибудь, потому что, наверное, случится, я это чувствую. Заботы о детях и забавы Сережей меня иногда развлекают, а в душе нет радостного чувства ни к чему, как будто пропало все мое веселье. Часто предчувствовала я прежде дурное, недружелюбное чувство Левы ко мне, может быть, и теперь он чувствует ко мне тихую ненависть.

1865

25 февраля. Я так часто бываю одна с своими мыслями, что невольно является потребность писать журнал. Мне иногда тяжело, а нынче так кажется хорошо жить с своими мыслями одной и никому ничего о них не говорить. И чего-чего не перебродит в голове. Вчера Левочка говорил, что чувствует себя молодым, и я так хорошо поняла его. Теперь здоровая, не беременная, я до того часто бываю в этом состоянии, что страшно делается. Но он сказал, что чувство этой молодости значит: « я все могу». А я все хочу и могу. Но когда пройдет это чувство и явятся мысли, рассудок, я вижу, что хотеть нечего и что я ничего не могу, как только нянчить, есть, пить, спать, любить мужа и детей, что есть все, в сущности, счастие, но отчего мне всегда делается грустно, как вчера, и я начинаю плакать. Я пишу с радостным волнением, что никто не прочтет это, и потому нынче я искренна и не пишу для Левочки. Он уехал, он бывает теперь со мной мало. Но когда я молода, я рада не быть с ним, я боюсь быть глупа и раздражительна. Дуняша 1 Е. Н. Банникова, в замужестве Орехова, горничная у Толстых. говорит: граф постарел. Правда ли это? Он никогда теперь не бывает весел, часто я раздражаю его, писание его занимает, но не радует. Неужели навсегда пропала в нем всякая способность радоваться и веселиться? Он говорит жить в Москве на будущую зиму. Ему, верно, будет веселей, и я буду стараться, чтоб мы жили. Я ему никогда не признавалась, правда, что даже с мужем, с Левочкой, и то можно хитрить невольно, чтоб не показать себя в дурном свете. Я не признавалась, что я мелочно-тщеславна, даже завистлива. Когда я буду в Москве, мне будет стыдно, если у меня не будет кареты, лошадей, лакея в ливрее, платья хорошего, квартиры хорошей, вообще всего. Левочка удивительный, ему все, все равно; это ужасная мудрость и даже добродетель.

Дети — это мое самое большое счастие. Когда я одна, я делаюсь гадка сама себе, а дети возбуждают во мне всевозможные лучшие чувства. Вчера я молилась над Таней, а я теперь совсем забыла, как и зачем молиться. С детьми я уже не молода, мне спокойно и хорошо.

6 марта. Сережа болен. Вся я как во сне. Только впечатления. Лучше, хуже, это все, что я понимаю. Левочка молодой, бодрый, с силой воли, занимается и независимый. Чувствую, что он — жизнь, сила; а я только червяк, который ползает и точит его. Боюсь быть слабой. Нервы плохи после болезни и стыдно. С Левочкой последний надрез чувствуется сильно. Жду, сама виновата, и боюсь ждать; ну как никогда не воротится его нежность ко мне. Во мне благоговение к нему, но сама так низко упала, что сама чувствую, как иногда хочется придраться к его слабости. Мне так все странно весь вечер. Он пошел гулять, я одна, и тихо все было. Дети спали, лежанка топится, тут наверху так чисто, пусто и так некстати цветы нарядные, яркие, и сильный запах померанцевого дерева, и страшно звука собственных шагов и дыхания даже. Левочка пришел, и все на минуту стало весело и легко. От него запахло свежим воздухом, и сам он мне делает впечатление свежего воздуха.