— Да, да.
Я спросил:
— А он моложе его?
— Нет, не думаю. Должно быть, таких же лет. Он ему приказал гордиться моим приездом, и он послушался, — и Л. Н. рассмеялся.
Я простился. Перед отъездом я еще поговорил внизу с Александрой Львовной.
Я зашел ко Л. Н. Он сидел у себя один. Л. Н. сказал мне:
— Я только что начал читать, — и отложил какую‑то французскую книгу.
Мы пошли в залу и сыграли две партии — обе ничьи.
Л. Н. сказал:
— Я и то горд.
Мне очень не хотелось играть на фортепиано, но так как я видел, что Л. Н. очень хочется, я предложил поиграть и сыграл сонату b‑moll Шопена.
Софья Андреевна, как я и ожидал, говорила все то же, что говорит всякий раз, когда я играю эту сонату: что здесь рассказана вся жизнь человеческая, что сестры Стахович до сих пор помнят, как я играл ее когда‑то, что финал — это «ветерок» на могиле, что Гофман (знаменитый пианист) играет его весь pianissimo от начала до конца, и проч.
Я скоро уехал. Л. H., кажется, был очень тронут музыкой.
Л. Н. написал нынче