Когда Л. Н. повезли в Крым, я решил ехать с ними вместе. П. А. Буланже выхлопотал для Л. Н. и его семьи целый вагон от Тулы до Севастополя. Вагон этот должны были прицепить к поезду, с которым я выехал из Москвы, в Туле среди ночи.
Из Москвы я выехал
В Курске наш поезд простоял, целый час. К моменту третьего звонка подошел и поезд «бис». Я успел подбежать к нему и увидал Александру Львовну, Марию Львовну и Буланже, выходящих из вагона. Мы только успели издали приветствовать друг друга, и я должен был уже на ходу вскочить в свой поезд. Я весь день старался соединиться с Толстыми, и это удалось мне только в Харькове, где я остался, чтобы дождаться их поезда и ехать вместе с ними.
Л. Н. ехал совсем больной. У него был грипп и высокая температура. В Туле ему было настолько плохо, что вызвали врача и начали колебаться — ехать ли. Решили все‑таки ехать. Со Л. Н. были: Софья Андреевна, Мария Львовна с мужем, Александра Львовна и Павел Александрович Буланже. В Харькове толпа народу, думаю, не менее трех тысяч человек, ждала поезда со Л. Н. Когда поезд подошел, все сняли шапки, и воздух огласился приветственными кликами. Л. Н. был настолько слаб и взволнован, что не мог выйти и только несколько раз подходил к окну. Ему подали адрес. Одного студента он попросил войти в вагон, но не мог говорить с ним: слезы его душили, он был слишком взволнован. Потом он попросил кого‑нибудь из своих выйти и сказать, что принимает эти овации не на счет своих личных заслуг, а как выражение искреннего сочувствия тому делу, которому он служит по мере своих сил. Всякий раз, когда Л. Н. подходил к окну и особенно при отходе поезда, раздавались громкие крики. Когда поезд пошел, многие бежали за ним и кричали:
— Слава великому писателю! Прощайте! Живите долгие годы! — и т. д.
Все это было глубоко трогательно. Не только сам Л. H., но и присутствующие с трудом удерживали слезы.
В Харькове мы были вечером. У себя в вагоне я провел только ночь. Остальное время я сидел в вагоне у Толстых.
В Севастополе решили остановиться на сутки, чтобы отдохнуть. Здесь на вокзале Л. Н. опять встречали. В Севастополе не знали точно дня приезда Л. Н. и встречали его уже несколько дней. Говорят, предыдущие два дня народу было еще больше. Мы остановились в гостинице Киста. Погода была прекрасная. Л. Н. чувствовал себя настолько хорошо, что два раза ходил гулять. В первый раз мы были с ним на Морском бульваре, а во второй — вышли на Графскую пристань и пошли вверх по Екатерининской улице. Л. Н. увидал музей Севастопольской кампании, захотел войти и довольно долго его осматривал. Среди портретов защитников Севастополя есть и его маленький портрет. Л Н. расписался в книге.
По улицам за Л. Н. все время шло довольно много любопытных. В течение дня Л. Н. со всех сторон получал выражения самых горячих симпатий. Приходили дамы и девицы в праздничных платьях; многие приносили цветы. Приходил какой‑то диктор — депутат от местной интеллигенции.
Хотя Л. Н. и устал, но вечером сидел довольно поздно. Александра Львовна, Павел Александрович и я ездили вечером на катере на Северную сторону и, вернувшись, застали его еще на ногах.
На другой день
Л. Н. все вспоминал в Севастополе и по дороге свою жизнь в Крыму во время войны и старался узнавать знакомые места. После войны он был в Крыму в 1885 году, когда в Симеизе умирал его друг, князь Л. Д. Урусов, но от этой поездки у него сохранилось как‑то мало воспоминаний.
В Байдарах мы стояли довольно долго. Закусывали и пили чай. Погода была прекрасная, так что знаменитый вид был в полной красе. Л. Н. долго сидел со мной на камешках на краю обрыва и любовался красотой моря и бесконечного горизонта.
В Байдарах какой‑то экзальтированный господин принес Л. Н. роз и бросился целовать ему руки. Л. Н. это взволновало и несколько расстроило.