В моей руке твоя рука — какое чудо!

А на земле два светляка, два изумруда.

В другом месте Софья Андреевна показала мне поляну, где Л. Н. и Тургенев стояли на тяге, и она была с ними.

Софья Андреевна сказала:

— Это было в последний приезд Тургенева в Ясную, уже незадолго до его смерти. Я спросила его: Иван Сергеевич, почему вы ничего не пишете? Он мне ответил:

— Для того чтобы написать что‑нибудь, мне всегда нужно было быть немного влюбленным. Теперь же я стар, влюбиться уж не могу, вот и писать перестал.

П. А. Сергеенко и Татьяна Львовна уже довольно давно, наполовину в шутку, затеяли вместе написать драму. Драма эта никогда, разумеется, не будет окончена.

Л. Н. шутя сказал Татьяне Львовне:

— Когда вы окончите свою драму, дайте ее мне, я сделаю свои замечания.

Татьяна Львовна возразила:

— Ты ведь все равно не станешь читать, а тем более писать критику.

— Я поступлю, как Вольтер, который, когда ему дал какой‑то писатель свое произведение, возвратил по прочтении рукопись с благодарностью и сказал, что сделал на ней свои замечания. Автор обрадовался, взял рукопись, но не нашел на ней ни одного замечания. Тогда, обиженный, он опять пришел к Вольтеру. Вольтер сказал ему, что написал свое мнение в конце произведения. Действительно, в конце стояло по — французски: «Fin», а Вольтер зачеркнул «п», и осталось «Fi».

31 июля. Из Ясной вернулся Ив. Ив. Горбунов и передал мне просьбу Л. Н. расцеловать меня и благодарить за «тронувшее» его мое письмо.

9 ноября, Москва. На днях я был у Толстых. Л. Н. только что приехал в Москву. Когда я пришел, мне сказали, что Л. Н. нездоров, но через несколько минут он вышел. Никого не было. Мы играли с ним в шахматы, а потом довольно долго разговаривали.

Л. Н. пишет что‑то по поводу дел в Китае. Он опять проводил параллель между теперешней европейской цивилизацией и Римом и сказал: