О Тургеневе Л. Н. сказал:
— Это был типичный представитель людей пятидесятых годов, либеральный в лучшем смысле этого слова. Замечательна его борьба против крепостничества, и потом — его любовь к тому, что он описывает. Например, как он описывает в «Старых портретах» старика. Потом, его чуткость к красотам природы.
Говоря о роли критики, Л. Н. сказал:
— Значение критики в том, чтобы отметить все то хорошее, что есть в тех или других произведениях искусства, и руководить таким путем мнением публики, вкусы которой большею частью грубы и большинство которой не чутко к прекрасному. Насколько трудно быть критиком действительно хорошим, настолько легко самому бездарному и ограниченному человеку сделаться критиком; и насколько первые нужны, настолько вторые прямо вредны. Особенно бессмысленно и дешево обыкновение критиков высказывать по поводу чужих произведений все свои, мало имеющие с ними связи, мысли; это — самая бесполезная болтовня.
Как‑то утром, за кофе, Л. Н. вздохнул и сказал:
— Да, трудно, трудно… Трудно оттого, что в высших сферах царят ложь, насилие, а в народе много тьмы. Вот у меня на днях были два сектанта из Тулы, беспоповцы. Один молодой, видно, малопонимающий, а другой старик, который при разговоре надевал очки. Старик оказался умный, понимающий, говорил много дельного, как будто соглашался с моими религиозными взглядами, а все‑таки, когда я предложил им напиться чаю, они отказались, потому что не захватили своей посуды.
По поводу войны в Китае Л. Н. сказал:
— Ужасно, что это совершается таким страшным путем, но хотя и трудно предвидеть, но можно думать, что после войны произойдет более значительное, чем теперь, смешение европейцев с китайцами; и я думаю, что китайцы должны оказать самое благотворное влияние на нас, хотя бы уже своим необыкновенным уменьем работать и на небольшом пространстве земли добывать и растить больше и лучше, чем у нас на в десять раз большем пространстве.
Настоящее положение Европы Л. Н. сравнивает с концом римской империи. Китайцы исполняют, по его мнению, роль «варваров».
Л. Н. сказал нынче:
— Все наши поступки разделяются на такие, которые имеют цену перед лицом смерти, и такие, которые не имеют перед нею никакого значения. Если мне скажут, что я должен завтра умереть, я не поеду верхом; но если я должен сейчас умереть, а вот Левочка (сын Льва Львовича, который проходил в это время с няней мимо балкона) упадет и заплачет, то я подбегу и подниму его. Мы все находимся в положении пассажиров парохода, приставшего к какому- то острову. Мы сошли на берег, гуляем, собираем ракушки, но должны всегда помнить, что когда раздастся свисток, все ракушки надо будет побросать и бежать поскорей на пароход.
Софья Андреевна, присутствовавшая при некоторых разговорах, все время спорила и чисто по — женски возражала Л. Н.
За прогулкой, когда Софья Андреевна сказала, что женщина в то время, как муж пишет романы или философские статьи, должна носить, рожать, кормить детей — и как это тяжело, Л. Н. возмутился и с редкой для него резкостью сказал:
— Какие ты, Сонечка, ужасные вещи говоришь! Женщина, тяготящаяся и не желающая детей, — не женщина, а стерва!
