— Вы говорите, что слабы. Нет, вы очень хорошо играли нынче, недаром в шахматы меня обыграли. Дюже хорошо!

Конисси привез японские песни. Я стал их просматривать. Л. Н. спросил меня о них. Я сказал, что для моего слуха это часто бессмысленный набор звуков. Л. Н. сказал:

— Представьте, я просил его, он мне переводил слова и, признаюсь, на меня произвело то же впечатление — бессмысленного набора слов. Удивительно странно!

Л. Н. спрашивал Конисси, производит ли народная европейская музыка впечатление на японцев; он сказал, что самое приятное.

Позже пришла Александра Львовна и сказала, что она не едет завтра. На это Софья Андреевна сказала, что вообще не пожар и можно отложить поездку. Л. Н. сказал Александре Львовне:

— Мы с тобой после поговорим, — а мне при прощании сказал, что поедет непременно.

12 июня. Л. Н. уехал. Александра Львовна в последнюю минуту опять перерешила и поехала с ним. Когда Л. Н. сказал, что, так как она не едет, то и писем не стоит ей поручать отвечать, а что все сделает Булгаков, она в несколько минут собралась (дело было чуть ли не за полчаса до отъезда) и поехала.

18 июня. Л. Н. все у Чертковых. Нас зовут туда, но я все нездоров и едва ли поеду.

Мы были у Софьи Андреевны, погорая рассказывала, что Л. Н. прислал ей ласковое письмо. Называет ее «моя старая жена» и пишет: «в гостях хорошо, а дома лучше».

Татьяна Львовна написала ей большое, судя по пересказу, умное письмо (очевидно, после свидания с Марией Николаевной), советуя ей бросить все дела и уехать со Л. Н. из Ясной. Софья Андреевна очень взволновалась этим письмом. Я думаю — из всех этих проектов ничего не выйдет. Единственный выход — Крым, да Софья Андреевна все твердит, что Крым погубит Л. Н.

22 июня. Л. Н. еще нет. Приедет, кажется, 24–25–го. Нынче заходил Дима и сообщил, что Владимиру Григорьевичу разрешили жить в Телятенках, пока его мать здесь. Они, кажется, все приедут сюда 27–го и останутся неопределенно долго.

25 июня. Л. Н. приехал в ночь на 24–е. Когда я нынче приехал в Ясную, Александра Львовна и Варвара Михайловна были на конюшне. Они рассказали мне, что Софья Андреевна последние дни находится в ужасном состоянии: бьется в истерике, бросается на пол, грозит самоубийством. Она ни на шаг не отходит от Л. Н. и кричит:

— Я его от Черткова отважу, я от него не отстану! Он верхом, и я за ним, он гулять, и я гулять, я к Сереже поеду и его с собой возьму.

22–го утром она в одной рубашке прибежала к Варваре Михайловне и стала кричать, что она умирает и настаивала, чтобы Варвара Михайловна от своего имени послала телеграмму Черткову. Она сама написала телеграмму с требованием немедленного приезда, кончающуюся словами: «Если не приедете — убьюсь».

Варвара Михайловна насилу отговорила ее посылать эту телеграмму. На другой день она написала еще несколько телеграмм, одна другой ужаснее, подписывая их именем Варвары Михайловны, и Варваре Михайловне с трудом удалось задержать отправку этих телеграмм.