— Там — краснокожие туземцы — дикари, и китайцы убивают их и едят преимущественно с лекарственной целью. Особенно целебными считаются половые органы, которые едят в сушеном виде и которые ценятся очень дорого. А обычно эти дикари не едят мяса — только растительную пищу, впрочем, я должен вас разочаровать: в виде исключения они едят кошек. Среди них очень распространена татуировка. У всякого мужчины при рождении вырезают знак на лбу, а впоследствии они у себя на лбу делают сами знак, отмечая всякого ими убитого. А женщины вырывают себе несколько зубов и делают татуировку от рта в сторону щек, так что рот становится как будто до ушей. Но у них прекрасная порода и очень красивое тело.

К чаю пришел Велеминский. Он очень трогательно рассказывал, как был у Бьернсона за несколько месяцев до его смерти, когда он после апоплексического удара лежал уже в постели. Бьернсон с большим чувством и восхищением говорил о Л. Н. Л. Н. сказал, что ценит его, но по своей плохой памяти теперь мало помнит.

— Надо непременно перечитать его. Что бы вы особенно посоветовали? — спросил он Велеминского.

Велеминский посоветовал «Uber unsere Kraft» и еще что- то. Л. Н. спросил:

— Это у него лицо с такими большими бровями? Прекрасная голова! Вот бы Трубецкому. Это настоящее скульптурное лицо.

Велеминский рассказал, что у Бьернсона наряду с этим энергичным лицом были необыкновенно белые, тонкие, почти как у женщины, руки. Л. Н. сказал:

— Это интересно. Я всегда обращаю внимание на руки, — в их движениях отражается много характерных черт человека. И по почерку можно судить о характере. Недаром и сыщики снимают отпечаток руки, потому что он у всех разный.

Заговорили о докторе Шкарване.

Л. Н. сказал Велеминскому:

— Память у меня слаба. Он ведь с первой женой разошелся, а вторая — итальянка.

Велеминский сказал:

— Шкарвану очень трудно живется. У них двое детей. Жена ему не сочувствует, и ему очень тяжело. Он мне не жаловался, но это чувствуется.

— Всегда худший тому, кто нравственно выше, сядет на шею… Он милый, интересный человек. Вы его помните? — спросил Л. Н. меня.

Я сказал, что не уверен, видел ли его, и что если видел, то в первый год (1896 г.) моего знакомства с Толстыми, когда гостил летом в Ясной.

Л. Н. расспрашивал Велеминского о материальном положении Шкарвана. Оно очень неважно. Душан Петрович сказал, что Шкарван недавно снова стал заниматься врачебной практикой.