— Человек властвует над другими, стало быть он имеет что то особенное, давшее ему власть. И это особенное есть его достоинство — сила характера, ум, гениальность, высота душевная и т. д. Я прошу помнить только то, что власть есть таинственнейшее из таинственных явлений, о которой сказано, поэтому, что она от Бога. И что обладание властью есть одно явление, а достоинство — другое и что одно вовсе не вытекает из другого и не имеет даже ничего, связующего их. Люди с огромными достоинствами теряют власть, люди без достоинства приобретают и удерживают ее, и на оборот. Я прошу только о том, чтобы наблюдать оба явления отдельно. Человек имеет власть — хорошо. Теперь, независимо от власти, посмотрим, имеет ли он достоинство. Я только прошу помнить, что не все то золото, что блестит.

Эта причина — ошибка логическая.

2-я причина — психологическая. Люди, находящіеся около человека, имѣющаго власть, и раздѣляющіе ея выгоды, суть тѣ самые, черезъ которыхъ одних переходят в массы и в потомство сведения о владыке. Люди эти должны складывать все черное и выставлять одно белое, вопервых для того, чтоб оправдать перед самим собой те выгоды, которыми они пользуются, во 2-х, для того, чтобы оправдать свое подчинение и унижение. Эти то люди передают сведения и пишут историю.

3-я причина — всегда ложнаго и преувеличенно похвальнаго сужденія о владыкахъ состоитъ въ томъ, что сами люди, облеченные властью, въ особенности, если они тщеславны, какъ Людовикъ XIV, Наполеонъ, Петръ, Екатерина, и при продолжительныхъ царствованіяхъ, сами пишутъ свою исторію или подготавливаютъ для нея матерьялы, старательно устраняя все невыгодное и разглашая очень часто ложное въ свою пользу. Чему очевидно содѣйствуютъ, пересаливая въ своемъ усердіи, ихъ льстецы. Какъ ни старается потомъ историческая критика разобрать истину, она не можетъ этаго сдѣлать, ибо очень часто оставшіеся матерьялы для исторіи всѣ прошли черезъ руки владыкъ или ихъ льстецовъ. При Петрѣ не велѣно было давать бумаги и чернилъ монахамъ.

4-ю причину ложного восхваляющего суждения о достоинствах владык я назову причиной диалектической. Пишут о владыках люди науки исторической. Мнимая наука эта имеет своим предметом исследование жизни народов и государств, и потому мерило достоинства, прилагаемое историками к деятельности правителей, есть совсем не то, которое прилагается всеми людьми ко всем людям, т. е. мерило борьбы между похотью и совестью, но совсем другое, мерило большего или меньшего содействия известным государственным или народным целям, которые предположил себе историк. Не говоря уже о том хаосе мнений, который существует в суждениях историков о задачах истории и том мериле, которое должно прикладываться к исследованию исторических явлений, т. е., что должно считаться дурным, что хорошим, несомненно уже то, что мерило историческое не может совпадать с мерилом человеческим, что то, что хорошо и полезно для процветания Германского народа, не может быть хорошо для Франц Французов и т. п.

Самое разделение Вавилонской башней рода человеческого на народы и государства уже исключает возможность совпадения народного государственного добра с добром общим. Между тем историки, пользуясь уже односторонне подготовленным матерьялом, о котором говорено, делают тут еще260 Не зачеркнуто: тут иногда невольную, иногда вольную ошибку, желая слить достоинство государственного народного деятеля с достоинством обще человеческим, и для выражения этого незаконного слияния употребляются известные слова, скрывающия обман. Слова эти: гражданская добродетель, святая любовь к отечеству и самое употребительное: величие.

Как в первом случае, ошибки логической, где делается ложный вывод о том, что, если есть власть, то и есть достоинство, я не отрицаю возможность достоинства при власти, но прошу различать, так и в этих последующих случаях ошибок я ничего не отрицаю, но прошу различать. Я прошу помнить то, что, если для приближенных Наполеона III 261 Не зачеркнуто: б было его правительство было благодетельно, и для них он представлялся исполненным добра, то это не доказывает, чтобы он имел достоинства, но, не признавая и не отрицая его достоинств, на этом основании мы должны смотреть на него только с обще человеческой точки зрения — борьбы похоти и совести.

Точно также я прошу помнить, что восхваление историками не отрицает и не доказывает его.

По отношению же к историкам, сливающим в одно достоинство деятеля государственного с человеком, надо быть тем более осторожным, что деятельность государственная по существу своему большей частью противоположна требованиям совести. И по тому, не отрицая заслуг деятеля, как государственного слуги, слугу надо твердо помнить, что достоинство, как человека, всегда совершенно независимо от него. Я настаиваю на этом особенно по тому, что восхваление человека низкого, как человека, и рядом ошибок мысли и ложной диалектики восставление такого лица на место идеала и обращика добра, не говоря о вредном влиянии на общество, есть самое непростительное святотатство.

И так, совершенно отрешившись от тех, вследствие ряда заблуждений, ложных представлений представлениях об исторических деятелях, я буду с помощью Божьею описывать их, когда они будут встречаться в моем рассказе так, как будто о них не существует никакого суждения, только следя в них за их борьбой между похотью и совестью.

* № 29.

Конспект.

Предисловие. —

Страх смерти отбивает охоту жизни. Одно спасение — или забыть смерть или найти в жизни смысл, не уничтожаемый смертью.