Баскачиха287
не оставила этого дела взахалась, да уж поздно
послала письма брату,288
крестному отцу
Апраксину, приходившемуся ей родным, чтоб выручать сына, да ничего не могла сделать и сама поехала к Царю в Москву, не застала Царя и поехала в Петербург. Но в хлопотах о сыне, она не забыла и выместить Вяземскому за его услугу. С своим любезным поповичем, подъячим Скрыниным, она написала на него донос, вывела на свет такие дела Вяземского, что запутала его в деле, которое велось тогда об обер-фискале
— Сворачивай, не велено! — кричал он.
И [1 неразобр.]
*№ 31.
156 лет тому назад в Царствование Петра I у крестьянина села Вяземского Чернского уезда родился ребенок — мальчик. — Мальчик этот родился 3-го Сентября после обеда в то время, как никого не было дома. Хозяин и отец Онисим Петров был в поле, доваживал последнюю рожь с своей матушкой Кириловной, а в доме оставались только две девочки — одна 7, а другая — 3 лет и брюхатая Марфа. Она хотела ехать с хозяином за снопами, да свекровь не велела ей, а приказала выбрать последнюю конаплю. —
Набравъ 9 снопочковъ, перевязавъ и сложивъ ихъ, Марѳа хотѣла еще брать, но только хотѣла согнуться, какъ почуяла, что ей нынче ужъ больше не работать. Дѣвчонки ея обѣ были съ нею, старшая тоже помогала, дергала замашки, а маленькая сидѣла на межѣ и забавлялась съ гороховой плетью.
— Дунька! А Дунька! — крикнула мать на старшую девочку, стараясь без стона выговорить слово, — возьми Машку на руки, да снеси в избу, а сама беги телят загони.
Пока Дунька убиралась съ Машкой и ея стручьями, Марфа зашла въ середину конапель, туда, гдѣ она знала была лежка (Скотина еще съ весны тамъ лежала.) и, съ трудомъ, пригнувшись, стала разгребать руками рыхлую, теплую и сырую сырую и от ночного дождя землю. Оправив лунку, она стала рожать, с трудом удерживая стоны, чтоб не слыхали соседки бабы, также бравшия конопли на соседнем загоне. —
Марфа мучалась недолго. Еще Дунька не прибежала назад с улицы, как уже в лунке лежал ребеночек и Марфа крестилась на восток, благодаря Бога за то, что он скоро простил ее.
— Матушка пресвятая Пятница, Батюшка ты мой Господи, Угоднички Божии, батюшки. Спаси помилуй, спаси помилуй, спаси помилуй! — проговорила она, радуясь за себя и за ребеночка, который копошился в лунке и кричал. Присев над ребенком, Марфа рассмотрела его и, увидав, что мальчик, еще раз привстала и еще перекрестилась. Потом она села тут же на землю, засучила узкие рукава рубашки до локтя, достала рукою конопельку, смяла ее между ногтей, отбила кострику, ссучила, послюнявила ниченку и, как она много раз видала, перевязала пупочек
попучек
раз и два, затянула и, проговорив «господи благослови», откусила его пальца на два повыше и подняла ребеночка, огладив со спинки его приставшую черную землю. Она хотела уж нести его в избу, но опять заломило
заломила
спину, она вспомнила о месте и, наступив на пуповину босой ногой, привстав, потянулась и вывела
— Ну Господи благослови! — и она, раздвигая плечом зеленую сверху и желтую снизу конопель, тяжело висевшую полным зерном, выбралась на тропинку и понесла свою прибыль через двор в избу. — Ребеночек кричал и соседка услыхала его, но теперь Марфа не боялась того, чтобы узнали люди, она радовалась. Когда она подошла к двору, она оглянулась на солнце. Оно уже заходило за ракиту.
— Ну теперь свекровь не будет корить — мужика родила, — подумала Марфа, — и Онисим мой Федорыч рад будет.
Проходя сенями, Марфа подхватила одной рукой мальчика, а другой захватила соломки свежей молотьбы, которая была принесена для постели, и, отворив избу, вошла в избу. Постелив соломки на лавку, Марфа положила на него сына, достала из чугуна воды, стростила ее с холодной в ведерке, и вымыла сына, потом достала из сундучка рубаху чистую и занавеску, и полотна старого, завернув в него мальчика с ногами, села на297 лавку рундук перед печью и стала кормить его. Покормив его, она заснула. Проснувшись, встала, приготовила ужинать и стала поджидать мужа и свекровь с поля. —