17 августа 1904 г. в ночь Я. П.

Ты как будто ждешь от меня письма, милый Лёвочка, а я всё как будто жду тебя, так как ты писал, что приедешь 14 или 15-го, атеперь пишешь теперь пишешь. Толстой писал 14 августа: «Я пробуду еще здесь, милая Соня, дня два или три. Сам не знаю. Уехать не хочется, потому что думаешь, что можешь быть ему полезен в самом главном, в душевном состоянии, а вместе с тем очень тяжело быть с ним и чувствовать свое бессилие помочь ему [...]. Во всяком случае пробуду не больше 3-х дней, считая с нынешнего, 14» (ПЖ, стр.574). : «если не приеду 17-го, то задержусь еще на день или на два». Но, повидимому, ты и теперь не приедешь, и может быть это к лучшему, так как пришлось в твоей спальне ломать печь, и она не скоро будет готова. Из комнаты Юлии Ивановны нельзя было ломать, потому что пришлось бы и ее печь ломать, а она еще хороша. Вообще ничего не двигается. Было два праздника, и после них всё-таки рабочие не пришли, и мы с Сашей всё без комнат. Ужасно мне это надоело.

У нас всё гости: былАлексей Николаевич Тургенев с двумя девочками Алексей Николаевич Тургенев с двумя девочками — двоюродный племянник И. С. Тургенева; старшая дочь — Наталья, по мужу Поццо; вторая — Анна, жена поэта А. Белого; младшая — Татьяна, жена С. М. Соловьева (младшего). и племянником. Вчера были Гольденвейзеры; мы в сумерках, на балконе говорили и о бессмертии и вечной жизни, а потом он играл нам сонату Бетховена.

Сегодня вдруг вечером явились: Илья,Сашенька Офросимов Сашенька Офросимов — Александр Павлович Офросимов. на веселе и Вака Философов. Они были шумны и веселы, а мне от них делалось всё грустнее и грустнее. Балалайки, гитары, пенье и шуточки... Стара я стала на всё это.

Хожу одна ежедневно на Воронку и купаюсь в ледяной воде, а дорогой беру грибы, которых стало мало. — Натянула вчера холст, и завтра начну писать копию с Крамского.

Вчера вернулись от Стахович Лёва и Саша, им было очень весело.От Андрюши из Уфы с дороги веселое и слишком бодрое письмо От Андрюши из Уфы [...] веселое [...] письмо. Толстая пометила: «Андрюша добровольно уехал на японскую войну. Его жена и дети приезжали из Англии его провожать». . Он старательно не смотрит вперед и не оглядывается назад. Ко мне он относится более чем нежно в своем письме.

От Доры мрачное письмо От Доры письмо [...]. Это письмо Д. Ф. Толстой не сохранилось.; в Швеции холод и дожди,Хульда Хульда — нянька.ее не едет в Россию, здоровье хуже, и она жалеет, что Лёву отговорила с ней ехать. Лина и ее дети по-прежнему очень милы и приятны, Миша уехал в свое именье. Ольга тиха и очень много трудилась эти днинад твоим «Календарем» над твоим «Календарем». С января 1904 г. Толстой работал над «Кругом чтения», сборником афоризмов, расположенных по годовому циклу.
Следующее письмо от 22 сентября 1904 г. не печатаем. .

Мне очень жаль Сергея Николаевича, и тебя жаль, что тебе приходится смотреть на его страданья физические и нравственные. И правду ты говоришь, что тяжело бессилие всех окружающих в невозможности помочь и облегчить его страдания. Целую тебя и Машу и Коле мой привет. Всё-таки, как мне ни страшно, что тебе будет беспокойно без твоей спальни, — я рада буду, когда ты вернешься домой. Береги свое здоровье.

Твоя Соня Толстая.

Толстая пометила: «письмо из Ясной Поляны в Пирогово, куда Лев Николаевич ездил к умирающему своему брату, Сергею Николаевичу, который скончался 23 августа 1904 года от рака в лице».

№ 412

15 января. 1905 г. Москва

В Москве всё спокойно, милый Лёвочка. Кое-какие фабрики забастовали, но и те стали работать.Бахрушин Бахрушин. Речь идет о фирме т-ва кожевенной и суконной фабрики Алексея Бахрушина сыновей; фабрика находилась в Москве, на Ивановской улице. Маневр Бахрушина заключался в том, что он для того, чтобы сорвать грозившую возникнуть забастовку, сам закрыл фабрику на две недели, обещав рабочим оплатить перерыв, который Толстая называет «прогульными днями».иМорозов Морозов — товарищество Тверской мануфактуры Морозовых или Глуховская фабрика. сказали рабочим, что за прогульные дни вычета не будет, и им стало совестно и пошли работать. Газеты сегодня вышли. Поши Бирюкова еще нет, Павла Александровича я полчаса у телефона не дозвонилась и не дождалась. Серёжа, кажется, в хорошем настроении, пошел обедать к Маклаковым, а я собираюсь в концерт.

Была в банке, видела Дунаева, он сегодня едет в деревню на отдых, очень измучен и ужасается на дела в Петербурге. Я чувствую себя довольно хорошо, хотя уныло; никто теперь не может быть спокоен и весел, нигде.