Сегодня получила телеграмму от Колички Ге, чтоб скорей высылала 16000 денег и23 свидетельства 23 свидетельства — свидетельства Красного Креста, дававшие право на бесплатный провоз продуктов для голодающих. . А у меня только десять Самарских и два Епифанских. Я два раза телеграфировала Кладищеву, а он всё не шлет свидетельств, хотя обещал. Боюсь, что это задержит хлеб и придется платить за полежалое. Деньги же тоже нельзя сейчас выслать, банки заперты. Хлеб Количка закупил, вероятно, как он писал, рожь по 1 р. 5 коп. и горох — 95 к. Я Лёве посылаю восемь вагонов и вам пошлю в Клекотки один вагон гороху еще и ржи четыре или пять вагонов, очень уж дешево.
Сегодня я с Мишей и Андрюшей обедала у Северцовых; был там дядя Костя охрипший и в гриппе. Утром Андрюша и Миша были с Borel’ем в«Ревизоре»
в «Ревизоре» — Гоголя., и остались очень довольны. На коньках кататься немыслимо, так дождь и льет. Боюсь, что это вас задержит, — плохая дорога. — Ждала Серёжу, но он не приехал. Сегодня Машенька Стёпина говорила, что слышала, будто, что один из Олсуфьевых собирается жениться на одной из трех сестерКашперевых
Кашперевы — дочери преподавателя пения Владимира Никитича Кашперова. Быть может речь идет о Софии Владимировне Кашперовой. Ее сестры — пианистки Левкадия и Елизавета. . — Может быть только сплетни.
Вечер провели у меня Лизанька с Машей Колокольцовой и мы по душе поболтали, и мне было с ними очень приятно. Ночевала у меня Машенька. — Мы все здоровы и ждем вас, а пока целую вас всех и боюсь радоваться вашему приезду, все ждешь что-нибудь плохое. Дай-то бог дождаться хорошего. Пишу, вероятно, последнее письмо.
№ 243
4 февраля. 1892 г. Москва
Милый друг, на всякий случай пишу тебе на Клекотки, может быть, будет случай. Таня лежит от известных обстоятельств и потому завтра не может выехать. Я очень её уговариваю ехать просто на Клекотки, и она, кажется, склоняется. Доехала я благополучно, спала хорошо. В Москве сегодня страшная, именно без преувеличения, страшная метель. Что-ты вы все делали и как провели день? Хотя и Ваничка ласкается очень приятно, и мальчики мне рады, и жизнь здесь удобнее и легче, но мне жаль было тебя оставлять. От этой поездки во мне вдруг перевернулось чувство досады и недоброжелательства к тому, что ты всех нас бросил и уехал от нас, — на чувство сожаления к тебе и сочувствия к твоей тяжелой, но, конечно, несомненно полезной деятельности. Я увидала, как тебе трудно и далеко не весело, и как невозможно теперь всё это оставить.
Первое впечатление в Москве — это общий крик и стоно «Московских ведомостях»
о «Московских ведомостях». В №22 от 22 января «Московские ведомости» выступили с передовой статьей против Толстого. В статье этой был использован английский перевод запрещенных в России «писем о голоде», предназначавшихся для журнала «Вопросы философии и психологии». «Московские ведомости» писали: «В другом письме граф Толстой задается «самоважнейшим вопросом»: понимают ли сами крестьяне серьезность своего положения и необходимость во-время проснуться и самим предпринять что-нибудь, в виду того, что никто другой им помочь не может, ибо если сами они ничего не предпримут, «они передохнут к весне, как пчелы без меду». В следующем абзаце дается такая характеристика словам Толстого: «пропаганда графа есть пропаганда самого крайнего, самого разнузданного социализма, пред которым блекнет даже наша подпольная пропаганда».. Таня, Вера — из Петербурга, Стаховичи три: мать и две дочери, Алексей Митрофаныч и пр. — все с разными рассказами, которые передадут и тебе. Таня виделаСуворина
Суворин — Алексей Сергеевич Суворин (1834—1912), писатель, публицист реакционного направления, книгоиздатель. С 1876 г. издатель газеты «Новое время»., просмотрела en regard1
[наглядно сопоставляя] статью у Грота с «Московскими ведомостями» и Суворин телеграфировал, чтоб напечатали мое опровержение. Пришел утром Грот, он больше всех хлопотал в Петербурге, и очень умно. Носил гранки, с которых переводил Диллон, — к Плеве, показывал о смысле, как поднимется народ; эта фраза всех с ума свела, и её никто не понял, а он всем толковал. Государь, будто, сказал Александре Андреевне: «Посмотрите-ка, прочтите, что наш с вами «protegé»2
[любимец] написал». Очень будет досадно, если государю не объяснит никто этой клеветы «Московских ведомостей». Еще рассказывали, будто тебя хотели водворить в Ясной Поляне, но что государь сказал: «Толстого не сметь трогать». Всё это пересуды. Но чтогосударь своим добрым сердцем чует всегда правду
государь своим добрым сердцем чует всегда правду. Дело, конечно, не в «добром сердце» Александра III, а в том, что он учитывал силу общественного мнения, которое было на стороне Толстого. То, что правительство не тронуло Толстого, объяснялось популярностью последнего. Слова Александра III о Льве Николаевиче, переданные А. А. Толстой, таковы: «[...] Я нисколько не намерен сделать из него мученика и обратить на себя всеобщее негодование» (ср. Бирюков, III, изд. Ладыжникова, 1921, стр.253—254).— это я уверена. ПроДиллона
Диллон — Эмилий Михайлович Диллон (E. I. Dillon) (1854—1933), писатель, корреспондент газеты «Daily Telegraph»; лично познакомился с Толстым в 1890 г., перевел на английский язык «Крейцерову сонату», послесловие, «Плоды просвещения», «Ходите в свете», «Для чего люди одурманиваются» и статью «О голоде». Автор ряда статей о русской литературе и России и посмертного труда о Толстом: «Count Leo Tolstoy», L. Hutchinson, 1934. говорят, что он ненавидит Россию и нарочно прибавил злое к твоей статье, едва заметное, но ехидное. Вот Таня тебе это всё расскажет. Грот удивительно мил и предан тебе всей душой.
Гостей сейчас — мальчики Раевские, Коля Оболенский, Соня Мамонова и Машенька Стёпина. Дети легли, я устала, иду спать. Как здоровье Наташи, целую Машу свою, Вере и Елене Михайловнам мой дружеский поклон, и тебя обнимаю.
Был Никифоров, завтра будет ответ из цензуры на счёт его статьи о тебе (биографии). Он предлагает тебе какого-тоДобролюбова или Доброхотова
Добролюбов или Доброхотов — вероятно это Владимир Иванович Скороходов (1861—1924), единомышленник Толстого. Участвовал в ряде земледельческих общин. Его статья о помощи голодающим: «Из воспоминаний о Л. Н. Толстом» (в сборнике «Лев Толстой и голод», под ред. Ветринского, стр.185—190)., — вот забыла фамилию, просто беда; говорит, что он такой же, какГастев
Гастев — Петр Николаевич Гастев (р. 1866), из семинаристов, последователь Толстого. В 1889 г. поселился в Тверской толстовской общине. В 1891—1892 гг. работал с Толстым на голоде. С 1892 г. живет на Кавказе.
Толстой писал в ответ 9 февраля: «Вчера получил твое письмо обо всех толках по случаю статьи в «Моск. Ведомостях». Всё это пройдет и забудется, и чем скорее, тем лучше. Мы же давай содействовать тому, чтобы это скорее забылось, т. е. молчать об этом» (ПЖ, стр.403—404; датировано неверно). по добродушию, но еще поделовитее его. Я тебе советую взять еще помощника прямо себе, чтоб меньше работать; а то тебе слишком трудно. Напиши ответ мне; присылай скорей обратно то, что посылала почтой Таня: английские деньги, объявления на мое имя, Лёвины письма. Ну, прощай.
№ 244
6 февраля. Четверг. 1892 г. Москва
