№ 114
1884 г. Октября 27. Суббота. Москва
Сегодняполучила сразу два письма
получила сразу два письма — от 25 и 26 октября (ПЖ, стр.228—230; передатированы); ср. предшествующее письмо, первое примечание.от тебя и успокоилась. Но что ты, милый друг, так смутился моим нездоровьем? Совсем ты не виноват; оба виноваты, и так случилось, может быть, просто от какой-нибудь механической причины во время родов. Вчера весь день было очень плохо, такая боль и что-то всё лило, точно внутри нарыв прорвался, а сегодня вдруг весь день ни капли ничего не было и боль гораздо лучше. Мне очевидно, что доктор намеренно открыл давно наболевшую понемногу рану и очистил её; теперь она будет заживать понемногу; но нужна, конечно, осторожность. Я очень тихо держусь, не выхожу и только одним утешаюсь, что: то Лёлю остановлю в его грубой выходке, то с Серёжей кротко поговорю, то Андрюшу поучу, и весь день переходя от одного к другому, стараюсь в нравственной гармонии держать весь дом. — Вполне достигаю своей цели, у всех такой счастливый вид, так все дружны и хороши пока. Пишу в эту минуту и радуюсь, — и как нарочно целая ватага ворвалась ко мне: Серёжа жалуется, что в зале малыши мешают играть на фортепиано, а Илья с малышами строят из кирпичей с огарками огромный, прозрачный колодезь в зале. Рассудить их очень трудно: и тех и других жаль. — Приехал дядя Володя и спит у меня внизу, а я пока пользуюсь свободой тебе писать. Вчера до двух часов ночи играли в винт дядя Серёжа, Урусов, Олсуфчики и Серёжа сын; сегодня опять соберутся все родные и опять будут сидеть. Спать я устроилась по утрам с заткнутыми ватой ушами; но мои мечты о раннем вставаньи и каком-нибудь деле уходят всё дальше и дальше, увы! И всё это оттого, чтоприходят люди, которым деваться некуда
приходят люди, которым деваться некуда. Толстой писал в ответ 29 октября: «Я нынче весел, потому что от тебя хорошее, очень хорошее письмо [...]. Как верно ты говоришь, что есть люди, которым деваться некуда, и от этого ты должна губить свою жизнь. Нынче, завтра, — и так всю жизнь. Это ужасно. Будем бороться. Как это странно, что всё важное, имеющее самое большое влияние на жизнь, — всё чуть заметное, тихое, — и доброе, и дурное» (ПЖ, стр.235; дата изменена).и надо убить вечер! — Я, впрочем, всё о себе пишу, и мне стало совестно; это оттого, что ты меня как будто пожалел, и я рада этому. —Бедный Федот
Бедный Федот. Имеется в виду приемыш яснополянского крестьянина Василия Федоровича Орехова, Федот Терентьев (1846—1884). — Толстой писал 25 октября: «Пришла Федотова жена объявить, что он умер. Я в 3 часа пошел к нему. Старухи стоят; он лежит покрытый чистым полотном, свечка в чашке. Дети босиком...» (ПЖ, стр.228.) , хорошо, что он умер, а то каково бы всю зиму лежать в этом мраке избы холодной, в одиночестве и страданиях. Если бы был тот свет, как выражается тётя Таня, то, может быть, Федот за наши последние, хорошие отношения с ним, мои грехи замолит немножко, по понятию народному. —Дерево и мне жаль
Дерево и мне жаль. Толстой писал 25 октября: «Пошел походить по лесу. Увидал срубленное хорошее дерево, липу, и пень прикрыт листом, а дерево лежит. С трудом удержался ничего не сказать. Но не сказал, и мне приятно, так что пишу про это» (ПЖ, стр.228). ; я бы ни оштрафовала, ни наказала, но нашумела бы, наверное, ужасно.
Сегодня совсем устроилась, сижу в гостиной, всё на месте, всё в порядке, только спать боюсь одна и потому еще свою спальню не трогала, детей не переводила, и всё это оставила до понедельника. — Хорошо, что ты работаешь и заканчиваешь свою работу. Не даром живешь один. А если немножко скучно, то это ничего, лишь бы ты был здоров и всё было бы благополучно. Мне тоже совсем не весело, да еще нет сознания, что хорошо живу, а так себе, как-то суетно, время идет скоро. Слава богу, во всяком случае.
Лёля сказал: «поклонитесь от меня папа́». Урусов сказал: «поцелуйте от меня графа».
Я часто думаю о деревне, о природе, о тишине и о том, какое от всего этого настроение серьезное, поэтическое и хорошее. А здесь плохо. Живи один, если тебе хорошо, я сочувствую тебе, и совсем отрешилась от эгоизма; уже нет у меня, как бывало, той досады, что не помогаешь мне, что не любишь нас и т. п. Слава богу, и это пережилось.
Пишу всякий день, и сюжетов к рассказам нет. Пришли гости, прощай, мой милый, я тебя очень люблю; если б и ты так меня любил, тихо, чисто и бескорыстно.
№ 115
1884 г. Октября 28. Москва
Здоровье нынче гораздо лучше, хотя боль всё не проходит. Вчера к ночи так разболелось, что долго спать не могла. Встала поздно, села читать Руссо. Потом пошла наверх книги убирать и разбирать. Пришел ко мне Илья, — он весь поглощен своим русским сочинением:«Мысли в одах Ломоносова» «Мысли в одах Ломоносова». В Поливановской хрестоматии, по которой учился Илья Львович, помещены две оды М. В. Ломоносова: «Вечернее размышление о божием величестве, при случае великого северного сияния» и «На день восшествия на престол Елизаветы Петровны (1747 г.)». . Мы с ним вместе читали его сочинение, я дала ему несколько советов, поправила немножко, и рада была, что он ко мне обратился. Лёля и Алкид тоже что-то очень усердно учились сегодня; Серёжа приводил в порядок ноты и играл.
Всё утро, до завтрака, маленькие и большие мальчики прыгали в саду, и очень высоко прыгали через веревку Илья и Алкид.Таня что-то подклеивала к полотну, и хочет опять делать копию с твоего портрета Таня [...] хочет опять делать копию с твоего портрета — кисти Репина. Копия эта находится в Ясной Поляне. . Потом ездила с Серёжей к тёте Маше, но не застали ее. — За обедом все пришли в беспокойное состояние, начали проситься и стремиться всюду: и в цирк, и в театр, и к Толстым. Так как я ехать не довольно здорова, то уж и не знаю, как я их устрою. Madame с утра уехала со двора.
Вчера были все родные, кроме Машеньки и Hélène. В винт играли по 100-й:Урусов Урусов — С. С. Урусов. , дядя Володя, Леонид, и дядя и сын — Серёжа, впятером. Я сидела с Лизой и Варей, и Верочка и Таня, и мне с ними со всеми было очень приятно. Потом разболелось, я читала долго и всё-таки заснуть не могла. Чувство такое, как будто что-то вострое внутри воткнулось, и всё время тревожит, а когда садишься, то точно садишься на вострое. Боль в роде зубной; к ней всё прислушиваешься и терпеть совсем не трудно. — Начала сегодня принимать Kali Bromati; ты скажешь, что я люблю лечиться, а я думаю, что если есть хоть малейшая надежда быть здоровой, то я не имею права не делать всего, что возможно для этого.
