Вчера былау Оболенских у Оболенских — у Л. Д. и Е. В. Оболенских., имянины Лизы. Были гости, родные, всё как обыкновенно, ужин и сидели поздно. Я устала, но вернувшись, нашла записку ко мне от Лёли, он просил поправить ему русское сочинение; я с удовольствием это исполнила, но за то легла в 3 часа. Утром с 8-ми дети спать уж не дают, но я привыкла, и только чувствую себя растерянной. — Пришли вещи, мы раскладывались, потом ходили пешком с Машей на Смоленский рынок и купили стол, коммод Маше и еще кое-что необходимое. Завтра поеду кЧижу Чиж — Михаил Ильич Чиж, акушер. , здоровье всё не совсем-то хорошо. Жизни еще никакой нет, слишком беспорядку много, а так как нездоровится, то я не тороплюсь и очень медленно убираюсь.

Вчера с Лёлей было небольшое столкновение. В день нашего приезда утром он не пошел в гимназию, сказав с вечера Власу, что он, может быть, не пойдет. Потом он Madame сказал, что у него живот болел. Она не поверила и не подписала в книге. Он просил меня; я говорю, что лгать не могу, я не знаю, болел ли у него живот, когда я была в Ясной. Лёля начал приставать, пробовал упрашивать, но я не согласилась. Тем и кончилось.Серёжа второй день всё пропадает с утра; говорит, что был в лаборатории Сережа [...] был в лаборатории. Будучи студентом-естественником, С. Л. Толстой занимался в химической лаборатории проф. Марковникова.. Илья очень мил и имеет свежий вид. Маша приходит в аккуратность и готовится хорошо учиться. Все прежние учительницы уже приходили и ужасались тому, что она забыла. Малыши шумят и надоедают, потому что еще не установилась жизнь; толькоСаша Саша — Александра Львовна Толстая (р. 18 июня 1884 г.), младшая дочь Толстых. Получила домашнее образование. На её имя Толстой составил свое последнее завещание, предоставив в полную её собственность все свои произведения. Завещание утверждено Тульским окружным судом 16 ноября 1910 г. Издала под редакцией В. Г. Черткова «Посмертные художественные произведения Л. Н. Толстого» в трех томах, 1911. Работала на фронтах в войну 1914—1918 гг. После революции — директор яснополянского Музея-усадьбы и опытно-показательной станции «Ясная Поляна». Организовала в 1918 г. «Кооперативное товарищество изучения и распространения произведений Л. Н. Толстого», разработавшее архив Толстого (период до 1880 г.). 1930 г. провела в Японии. В настоящее время проживает в Америке. Напечатала воспоминания «Об уходе и смерти Л. Н. Толстого» в четвертом сборнике «Толстой. Памятники творчества и жизни», М. 1923. По-немецки отдельной книгой: «Tolstois Flucht und Tod. Geschildert von seiner Tochter Alexandra. Kassirer. Berlin [1925 г.]. За границей опубликовала свои мемуары на разных языках. По-русски — в сборниках «Современные записки» (1931, т. XIV и XVI), по-немецки: Alexandra Tolstoi, «Wanderer in Ketten» [«Странник в цепях»] Fursche Verlag, Berlin 1932. кротко и счастливо улыбается и никогда ее не слыхать; а когда слышно, то только жалко. Она не гуляла нынче; ее простудили, такой сильный у нее насморк.

Сейчасполучила твоевторое, хорошее письмо получила твое второе, хорошее письмо. Толстой писал 22 октября: «Нынче ты бы меня бранила, и по делом; я дурно себя вел, а именно: встал в 8, убрался, напился кофе[...]. Вышел в сад, — погода восхитительная. Думаю, надо воспользоваться, только взгляну переписанное. Сел, стал читать, поправлять, и до 6 часов, со свечей, еще работал. И устал. Ты скажешь: пустое занятие. Мне самому так казалось. Но потом я вспомнил ту главу, которую я поправлял и над которой больше всего сидел, — это глава об искуплении и божественности Христа. Как ни смотри на это: для миллионов людей вопрос этот огромной важности, и потому кое-как или основательно исследовать его, — это важно, если только писанье мое будет прочтено» (ПЖ, стр.223). . Я тебе упрекаю, что ты физическим трудом слишком занят, а ты как раз обратно, слишком много умственно занят. Главное, милый друг, береги себя всячески; чтоб я была довольна, надо только одно — чтоб ты был счастлив, здоров и не измучен. Для этого я и здесь ломаю голову беспрестанно, чтоб так устроить жизнь, как легче всего было бы тебе ее выносить в Москве. Едва ли я это сумею; а как бы желала!

О делах что-же я могу думать, ты всё сам ведь знаешь. Денег в банке 3300 р. с.; у меня 700, которые тают не по дням, а по часам в Москве. Долгу еще в Ясной у меня по книгам осталось 600 р. с. За яблоки дают здесь 250 р. с. По моему мнению, пока не заплатят все самарские долги — Бибиков, мужики и дядя Серёжа, — до тех пор ничего нельзя предпринимать, а то рискуешь остаться без денег совсем. Если же Бибиков отдаст деньги, то их и употребить назавод завод. Управляющий И. И. Орлов предлагал построить в Никольском-Вяземском картофельный завод., — это не доход, а капитал с построек, пусть и пойдут на постройку опять. Совет мой один только — это непременно послать Ивана Иваныча в Самару или ему вытребовать деньги или перепродать землю и уяснить то, что можно ожидать в январе. А то какая же гарантия, что в январе получатся деньги, если теперь не получились?

Насчет Митрофана Насчет Митрофана. Толстой писал 22 октября: «[сын Резунова] — добродушный, наивный парень. Жалуется, что жена его бросила и ушла [...]. Точно жалко и гадко, и я хочу отказать Митрофану». Толстая пояснила: «Приказчик Митрофан был виновником горя у Резуновых». , по-моему, дело не наше. Возьмешь другого, почему же ты думаешь, что и другой не отобьет еще десять чужих жен? Вопрос в том, делает ли он свое дело хорошо, а не в том, кто с кем живет; в этом ни за кого в мире нельзя ручаться. Не менять же прикащиков по мере их отношений к женщинам.

Ты мне писал, чтоб я точнее всё писала; а я час пишу это письмо, и меня десять раз оторвали, я не только не могу сосредоточиться, но просто дописать не могу. Я это не от своей суеты, а от окружающей.

ОКостеньке Костенька — К. А. Иславин.
Иллюстрация:
С. А. Толстая
С фотографии 1885 г.
Гос. Толстовский музей в Москве
Иллюстрация:
Надпись С. А. Толстой на обороте фотографии 1885 г.ничего не слыхать. Машенька в очень хорошем духе. Серёжа вчера приехал к нам во время обеда; потом УрусовС. С. и дядя Серёжа очень был неприятен; опять о Каткове, ужасно бранил по поводустуденческой истории Студенческая история. Студентами были выбиты стекла в университетской типографии, находившейся в аренде Каткова.
Толстой писал о получении настоящего письма: «Получил твое письмо — хорошее. Только о здоровьи всё не решено, и дурно, что ты мало спишь. И ваши именины у Леонида — мне за вас скучно было» (ПЖ, стр.229; датировано неверно). нашего Серёжу только потому, что Серёжа студент, не слушая никого, что Серёжа даже не знал ничего об этой истории. Тебе тоже доставалось.

С Урусовым говорили о твоем астрономическом вопросе. Но он только громко хохотал и масляными глазами смотрел на Таню. Но он добродушен и ласков со всеми и этим приятен.

Прощай, милый друг, целую тебя; я вдруг себе ясно тебя представила, и во мне такой вдруг наплыв нежности к тебе. Такое в тебе что-то есть умное, доброе, наивное и упорное, и всё освещено только тебе одному свойственным светом нежного участия ко всем и взглядом прямо в душу людям.

Соня.

Предшествующее письмо от 22 октября не печатаем.

№ 112

1884 г. Октября 25. Москва

Только что отправила свое письмо вчера, какполучила твое получила твое. Письмо от 23 октября; в нем Толстой писал: «много, хорошо думал на обратном пути о том, что мне надо, пока мы живем, как мы живем, самому вести хозяйство. Начать в Ясной. У меня есть план, как его вести сообразно с моими убеждениями. Может быть, это трудно, но сделать это надо. — Общее мое рассуждение такое: не говоря о том, что если мы пользуемся ведением хозяйства на основаниях (ложных) собственности, то надо вести его всё-таки наилучшим образом в смысле справедливости, безобидности и, если можно, доброты, и не говоря об этом, мне стало ясно, что если то, что я считаю истиною и законом людей, должно сделаться этим законом на деле в жизни, то это сделается только тем, что мы, богатые, насилующие, будем произвольно отказываться от богатства и насилия; и это произойдет не вдруг, а медленным процессом, который будет вести к этому. Процесс этот может совершаться только тогда, когда мы сами будем заведывать своими делами и, главное, сами входить в сношения с народом, работающим на нас. Я хочу попытаться это сделать. Хочу попытаться совершенно свободно, без насилия, а по доброте вести сам дело с народом в Ясной. Ошибки, — потери большой, даже никакой, я думаю, не будет. А, может быть, будет хорошее дело. Хотелось бы в хорошую минуту, когда ты слушаешь, рассказать тебе, а описать все трудно. — Я думаю начать сейчас же. Принять все
от Митрофана и наладить, и зимой приезжать изредка, а с весны постоянно заниматься. — Может быть, тут, не заметно для меня, меня подкупает желание чаще бывать в деревне, но я чувствую, что моя жизнь была поставлена неправильно этим отвертыванием, игнорированием от дела, которое делалось, и делалось для меня, и совершенно противно всем моим убеждениям. — В этом игнорированьи было тоже то, что я, по принципу не признавая собственность, перед людьми, из fausse honte не хотел заниматься собственностью, чтоб меня не упрекнули в непоследовательности. Теперь мне кажется, что я вырос из этого. Я знаю в своей совести, насколько я последователен. Но, душа моя, пожалуйста, имей в виду, что это дело очень для меня душевное, и необдуманно и с горяча не возражай и не нарушай моего настроения. Я уверен, что вреда от этого никому не будет, а может выйдти очень хорошее и важное. — Боюсь, что ты не поймешь меня. И нельзя по этим неясным выражениям» (ПЖ, стр.225—226; датировано неверно). , милый Лёвочка. По какой-то странной верно случайности, но всё, что ты напишешь мне, то не только возражать, но я сама точь-в-точь то же думала; т. е. в именьи, где живешь хотя половину года, недобросовестно не заниматься самому, именно по отношению к народу; выгоду можно извлекать ту же, а по-моему бо́льшую, и всё то, что пропадает, что крадут, что бесхозяйственно тратится, всё это с умом можно раздавать, помогать, делить с народом. Отношения будут самые приятные — выгода была в Ясной такая ничтожная, что про нее и говорить нечего; а с твоим уменьем и умом (когда ты только захочешь), ты всякое дело можешь отлично вести. Ну что ж, если б это бы и был предлог в деревню ездить, то тем лучше, тебе будет не совестно и не скучно оставлять нас для дела, нас же кормящего, воспитывающего и содержащего. — Поняла я тебя или нет, я не знаю, но как поняла, так и отвечаю.